Охота на тринадцатого
Шрифт:
— Тащи! — крикнул техник. — Попадем! И — раз!
Боец выругался, торопливо сбросил броню и ухватился за край личинки. Сам техник давно уже расстался с костюмом радиационной защиты и работал в одной фибре, потемневшей от пота. Вообще-то работать без костюма под куполом категорически запрещалось и было по — настоящему опасно, но попробовал бы кто закинуть в затвор личинку хотя бы в летном скафандре!
С точки зрения полицейского они, конечно, занимались ерундой. Но и техник, и командир понимали, что действуют единственно правильным образом. „Русалка“, новое экспериментальное оружие, теоретически могла
— „Русалка“! — вдруг прилетел по внешней связи деловитый голос. — В пределах двух минут у флагмана европейцев пройдет флуктуация экранов Фридмана! Не упустите шанс!
Командир экспериментальной, абсолютно секретной установки моментально понял, что к чему.
— Спасибо, разведка, кто бы вы ни были! — прошептал командир, лихорадочно захватывая новую цель. — Останьтесь живыми…
Пожелание было нелишним, потому что неведомый отчаянный диверсант наверняка именно там и сидел, куда так старательно целился командир.
Контур установки низко загудел, накачиваясь диким сгустком энергии. Предкритический, самый эффективный режим, в шаге от взрыва.
— Заряжающие, хладагент! — прохрипел командир, отчаянно пытаясь стабилизировать прицел. — Взорвемся, м — мать ваша Даждь — бога!..
И тут случилось то, чего командир боялся, чего ожидал, внутренне сжимаясь от страха, с самого начала боя. В них попали. От страшного удара командир чуть не вылетел из компенсатора, сознание на миг помутилось…
Частично им все же повезло — подарок европейцев прилетел не в купол, а рядом. Командира уберег щиток, опущенный на лицо, и надежные крепления компенсатора. А вот заряжающим досталось по полной программе. Боец военной полиции, как упал, так больше не двинулся. Техник сидел у стены, держался за лицо и тихо выл. С подбородка у него непрерывной струйкой бежала кровь.
— Заряжающие, хладагент! — заорал командир, уже понимая, что никто не откликнется — входная диафрагма за его спиной щелкнула сразу после попадания, надежно отсекая от разбитого сектора — и от помощи.
Страх накатил слепым желанием куда-то бежать, спасаться… и вдруг отступил. Командир ясно понял, что пришло время платить. Автономная система сопровождения целей вышла из строя? Что ж, зато осталась старая надежная оптика, острое зрение и твердые руки. Ну а за то, что поленился поставить на электронику дополнительные кожухи защиты, в космосе всегда была одна твердо установленная плата — жизнь. И за то, что пил с техниками, вместо того чтобы отрегулировать систему подачи хладагента, тоже платой жизнь. Жизнь бесценна, ей можно перекрыть любые кредиты. Значит, так тому и быть. А выстрелить из „Русалки“ можно и без хладагента — правда, один раз.
Приняв решение, далее командир „Русалки“ действовал четко, уверенно, без единой ошибки. Страх ушел, и больше ничто не мешало выполнить боевую задачу.
— Заряжающие! — по привычке скомандовал он.
Европейский флагман далеким теплым мячиком завис в прицеле. За спиной офицера окровавленный техник подполз к личинке,
— Есть хладагент, командир…
Но командир его не услышал, потому что по цели внезапно побежала волна флуктуации.
— Спасибо, ребята, — прошептал офицер и нажал пуск.
И вспыхнул свет…
— А, доннерветтер! — удовлетворенно сказал генерал Зееленбиндер.
Адъютант был полностью с ним согласен. Русские гибли. Бессмысленный на первый взгляд порыв русских маток на поверку бессмысленным и оказался. Умело и четко увеличивая плотность огня на выбранных целях, командующий Седьмым флотом жег противника одного за другим, и русские ничего не могли противопоставить отлаженной военной машине европейцев. Тактическая карта буквально горела значками выведенных из строя кораблей, обширными зонами помех, засветок, вспышками взрывающихся ракет…
— Не вижу! — вдруг сказал адмирал обеспокоенно. — Ничего не вижу… Тогда… шайсе! Генерал, они здесь!
Офицеры центра управления недоуменно покосились на возбужденного старика.
— Генерал Зееленбиндер! — гаркнул Штерн, не смущенный всеобщим вниманием. — Ищите в зонах помех малые цели! Эти сраные русские засрали пространство боя, чтоб незаметно провести к нашим задницам свои ракетоносцы! И провели, задницей чую! „Тринадцатый“ здесь — поздравляю, господа!
И тут на тактической карте разом вспыхнули несколько кораблей Седьмого флота, налились нестерпимым светом в пределах экранов Фридмана — и лопнули.
— Боже мой… — прошептал побледневший генерал. — Ядерные заряды, какая дикость…
— Сейчас, сейчас… — нервно улыбнулся ему в лицо адмирал. — Сейчас и мы получим!
И они получили. Сначала противно взвыл сигнал потери конфигурации экранов Фридмана, по мониторам прошлась рябь флуктуации — а потом далекий взрыв сотряс гигантский корпус флагманской матки.
— Пробой корпуса! — торопливо доложились операторы внутреннего контроля. — Пусковые ракетные аппараты семь — девять — одиннадцать уничтожены! Декомпрессия боевой зоны — семь процентов!
— Что-то маловато! — удивился адмирал. — Всего лишь поражение энергетическим оружием… Мощное, конечно, и экраны так удачно мигнули, явно проспали русских диверсантов, но…
И старик снова подозрительно оглянулся на развертку Клондайка.
— Истребители — покойники! — рявкнул генерал Зееленбиндер. — Они все — покойники! Проклятые русские самоубийцы! Эта раса не имеет права на существование! Мы вычеркнем ее из списков истории!
И отдал приказ на приоритетный поиск и уничтожение малозаметных целей…
— Месье Берг! — десантник смотрел необычно хмуро и серьезно. — Мы за амазонками. Выпускай всех!
— Они не могли спастись, — покачал головой старик — выпускающий. — Ядерные боеголовки! Такие энергии…
— Все равно! — упрямо сказал десантник. — Кто-то мог отстрелиться от корпуса! Кто-то мог получить повреждения двигателя! Будем искать! Не найдем, так отомстим! А вы уж тут без нас. Понимаю, что некомбатанты, но… некому больше, старина.
— Мы позаботимся о „Локи“! — твердо сказал выпускающий. — Ищите девочек! Ищите, пока не найдете хоть кого-нибудь! Я бы сам полетел, если б умел!