Охота на волков
Шрифт:
Меня возмущает как люди столько сотен лет тупо бьются с демонами, а толком изучить не могут. На что Нармер мне сообщает, что не мое это дело и вообще не предмет нашего разговора. Снова намекая, что и тут я много чего не знаю, и знать не должен.
Помимо тайн, о которых он умалчивает, вся теория хаоса сводится к тому, что человек с точки зрения носителя силы полностью совместим с демонами. С одним нюансом. Обладание хаосом, а точнее использование, приводит к изменениям разума. В данном случае термин «одержимость» действительно отображает суть.
Мне
Одержимые могут не только поглощать силу, но и душу. В вариациях от оставления жизни, до полного вычеркивания из бытия. На этом признании Нармера начинает потряхивать и его речь становится сбивчивой. Я первый раз вижу ужас в его глазах.
Собственно, тут я с ним согласен. Есть чего испугаться, когда знаешь наверняка, что смерть это далеко не конец. А я вдруг понимаю, что в пустыне Высший именно это и пытался сделать. Не просто нас убить, а вытянуть души.
Помимо страшилок, я узнаю, как все таки можно использовать хаос в защите. Нармер называет это «панцирем хаоса» по принципу крепких шкур демонов. Их покров фактически подпитывается хаосом, делая его таким непробиваемым. И я учусь наращивать этот панцирь, ощущая его второй кожей.
Мне становится все интереснее, каким же образом жрец заполучил силу хаоса. Случайно такое точно залететь не может.
Пока я упражняюсь, жрец уходит за моим демоном и я прерываюсь на почесывание за ушком, прежде чем существо скрывается за невидимой дверью в железной стене.
Расходимся мы глубокой ночью и то из-за того, что у меня просто слипаются глаза. Жрец тоже выглядит усталым, хоть и не жалуется, терпеливо показывая мне как создавать панцирь и поправляя меня в процессе.
Мы договариваемся, что будем проводить наши дополнительные занятия по вечерам, и я ухожу в жилой корпус, еле ворочая ногами.
***
Снятся мне демоны в какой-то секретной лаборатории. Их держат в изолированных клетках, но что-то идет не так, они вырываются и сжирают весь персонал. На моменте, когда озверевшая толпа добирается до ближайшего города и начинает планомерно его уничтожать, я и просыпаюсь в холодном поту.
Под оглушительный вопль Вити. Сейчас он мне уже не кажется смешным. За дверью слышен топот и какие-то крики. Ясно, друзей никто же не предупредил.
Хватаю полотенце, щетку с пастой и иду в душевые. Бездыханное тело оказывается приведенным в чувства взъерошенным Олегом. Целитель, хоть и босиком, но в отличие от моего первого раза, в пижаме.
Когда я захожу, то Витя уже с улыбкой заканчивает свой рассказ, рядом мнется бледный Володя, а за ним смущенно потирает макушку Богдан. В другой руке здоровяка массивный стул. Я только усмехаюсь его грозному оружию и иду чистить зубы, не очень жизнерадостно пожелав всем доброго утра.
— О, а с тобой то что случилось? — тут же подходит Олег, разглядывая мою поцарапанную рожу.
Заговор
— Фсе ф пофядке, — отмахиваюсь, не вынимая щетку изо рта.
По глазам вижу, что он не поверил. Но, еще раз меня внимательно осмотрев с головы до ног, целитель оставляет меня в покое, подозрительно прищурившись. Похоже, позже меня ждет разговор. Точнее допрос с пристрастием. А я так и не решил, что сказать друзьям.
Уже в дверях сталкиваюсь с лохматым и сонным Каритским. В ушах рыжего беруши. Этот засранец явно выведал всю информацию о соседях, но тоже никому не сказал. Лишь усмехаюсь на его невнятное приветствие.
На завтрак я опаздываю, потому что выслушиваю лекцию от прачек. Три дня, три комплекта одежды. Они собираются всей бригадой, чтобы в торжественной обстановке поздравить меня с новым рекордом.
В итоге мне выдают мундир на два размера больше, а брюки на размер меньше. Уверен, что нарочно, хотя меня и заверяют в том, что пока других нет. Только улыбаются при этом слишком уж неискренне.
Не успеваю я и за учебниками, едва управляюсь получить хотя бы расписание в администрации и на выходе меня уже перехватывают друзья, спешащие на занятия.
— Так ты где был то вчера весь день? — тут же наседает Саша.
— Семейные дела, — я пытаюсь изобразить непринужденный тон.
К моему счастью, намек рыжий понимает и расспрашивать о подробностях не стремится.
— Что я пропустил? — к тому же перевожу тему разговора я.
— Да ничего особенного, не переживай, — отвечает Володя, дружески хлопая по плечу. — Кроме того, что нас всех распределили по разным тактическим группам. Мол, мы уже опытные и сработались, так что придется делиться этим опытом с другими.
Вот зараза, я то надеялся, что мы будем вместе на боевой подготовке. Но с другой стороны оно и понятно. Все таки мы здесь, чтобы учиться. В том числе и взаимодействовать с другими.
— А с кем…
— На факультете и узнаешь, — перебивает Богдан. — Нам выдали только наши распределения. Про тебя наотрез отказались говорить. Слушай, а чего ты натворил?
— В смысле?
Я даже останавливаюсь, мысленно перебирая варианты того, что я мог натворить еще.
— Преподаватель по тактике такую морду скривил на тебя, когда мы подошли узнать о распределении. Мол, этот ваш Белаторский, пусть сам побегает.
Ну вот и первая ласточка. Я лишь пожимаю плечами, изображая полное непонимание. Не знаю, что там за бумагу для освобождения мне выбил дед, да это уже неважно. Теперь с недоверием на меня смотрят все, но я делаю вид, что увлеченно разглядываю расписание и не замечаю.
Самым первым занятием стоит история эпохи битв богов. Разминка для головы, но как по мне нудятина. Просторная полукруглая аудитория в виде амфитеатра с рядами парт, ступенями уходящими вверх — стандартное помещение для теоретических лекций.