Охота светской львицы
Шрифт:
История ведь еще не закончена, там, дома, бушует скандал вокруг Майорова, там эта змеюка Жанна, которая собиралась украсть Лешку из клиники… Конечно, девочки расскажут все, что с ними происходило, но, если бы удалось еще и бумаги Винникова добыть, было бы просто замечательно. Решено. Еду. Стоп, а как же девочки? Я оглянулась на свою команду. Они все еще спали, но это был уже совсем другой сон, да и выглядели девчушки иначе. Порозовели даже. Словно почувствовав мой взгляд, моя маленькая подружка сладко потянулась и открыла глаза:
– Доброе утро, Улечка!
– Добрый
– Почему день, ты что, шутишь? – просопела девочка, прижавшись ко мне. Выглянув из-под моей руки, она улыбнулась Лютику и сказала на английском:
– Привет, дядя Тхан!
– Привет, племянница! – Лютик дернул ее за нос. – Ты отпустишь Ули со мной, нам надо кое-куда съездить?
– Улечка, я не все понимаю, – подняла ко мне лицо Инга. – Что он говорит?
– Он спрашивает – ты сможешь посидеть здесь вместе с девочками и подождать, пока я съезжу с ним в одно место?
– Вы хотите поехать в «Золотую рыбку», да?
– Да, солнышко, – я поцеловала ее в щечку.
– Но зачем?
– Хочу поискать документы, которые могут пригодиться мне дома. А может, и ваши вещички найду, не ехать же в Москву в этих пижамах!
– Знаешь, Улечка, – оживилась вдруг Инга, – а я с тобой поеду!
– Зачем? Не надо! – испугалась я. – Кузнечик, ты не понимаешь. Там, и не только там – везде – сейчас очень страшно. Вспомни, мы же видели из океана, что творилось на берегу!
– Неправда, я все понимаю! – малышка возмущенно сжала кулачки. Проснувшиеся к этому моменту остальные девочки прислушивались к нашему разговору. – Я все видела! Здесь много людей погибло, я знаю! Но я не хочу оставаться здесь без тебя, Улечка, я боюсь! Я поеду с тобой! – и, прижавшись лбом к моему плечу, она расплакалась.
Ничего не понявшие спросонья девочки все-таки сообразили, что Уля собирается куда-то уехать и оставить их одних. Они судорожно вцепились в меня и присоединились к Кузнечику. Я беспомощно оглянулась на Лютика:
– Тхан, я не знаю, что делать. Я очень хотела бы съездить к отелю, но ты видишь, что творится. Они не отпускают меня, боятся.
– Так возьми их с собой! – улыбнулся Лютик. – А дорога в Бангкок может начаться и оттуда. Правильно?
– Да, но… Нас же семеро, в машине найдется место для всех?
– Не бойся. Найдем, – махнул рукой мой тайский братишка. – Только сначала поешьте. Я сейчас скажу. Вам принесут. А потом поедем.
Через полчаса мы сидели в кузове грузовика, в котором везли все, что могло понадобиться при разборке завалов, а также носилки, одеяла, фонари, воду. Кроме нас, ехали еще десять парней с серьезными, сосредоточенными лицами.
Грузовик был крытый, чему я обрадовалась вдвойне. Во-первых, тент защищал от солнца, во-вторых – от той жути, в которую превратился земной рай, остров Пхукет.
Я посадила девочек спиной к заднему борту машины, лицом к себе. Им не надо было видеть. Достаточно запаха…
Ехали мы довольно долго, хотя преодолеть надо было всего сорок километров. Но
Но мы все же добрались. Я выпрыгнула из машины и, пока парни помогали выбраться девочкам, походила туда-сюда, разминая ноги.
Вскоре моя команда, прижимаясь ко мне и Лютику, с ужасом осматривалась. Уединенность отеля, расположенного, словно в раковине, в небольшом заливе, обернулась бедой.
Цунами разнесло эту раковину, словно молоток – грецкий орех. Раздробило и разрушило все, до чего могло добраться. А добрался Хаос до всего, оставив на берегу руины. Я растерянно оглядывалась, пытаясь определить, где стоял домик, в котором жили мы. Не получалось. Все было перемешано, завалено, перепутано. Вряд ли нам удастся найти хоть что-нибудь. Или кого-нибудь.
Я с сочувствием посмотрела на Лютика:
– Может, твой дядя все же спасся, может, он ушел куда-нибудь до того, как пришла вода.
– Может, – одними губами ответил тот. – Но я все же пойду поищу, помогу нашим.
Приехавшие с нами парни уже разбрелись по территории, внимательно глядя по сторонам. По развалинам ходили люди в форме, а один, сгорбившись, сидел на обломке дерева. Что-то в его силуэте показалось мне знакомым, я напряженно вглядывалась, но человек был метрах в трехстах от меня, и разобрать, кто это, я не могла. Неужели уцелел кто-нибудь из местных гостей? Не дай бог!
В этот момент человек, почувствовав, очевидно, мой взгляд, медленно обернулся…
ГЛАВА 41
Похоже, соленая вода все же проникла мне в голову и ощутимо подпортила ее содержимое, поскольку я тупо смотрела на то, как человек вскакивает, бежит к нам, спотыкается, падает, снова встает… А я все никак не могла сообразить – кто это? Пока не услышала отчаянный крик:
– Папочка! – и Кузнечик бросилась навстречу бегущему.
Так, за ночь у меня восстановился не только запас сил, но и запас слез. Моим глазам опять досталось. А еще у меня задрожали ноги, потом руки, а потом меня затрясло всю. Я упала на песок и впервые за эти бесконечно долгие часы заплакала громко, навзрыд. Накопленные за ночь слезы вымывали из моей души всю боль, весь ужас, все отчаяние и безнадежность, которые, словно смертельные вирусы, незаметно убивали меня.
Смутно, словно сквозь туман, я видела, как к нам бегут люди, ходившие по развалинам, а впереди, обгоняя всех, – Лютик. Как возле меня опускается на колени Артур с прижавшейся к нему всем телом дочкой. По его лицу, безумно счастливому, текут слезы, он что-то говорит мне. Не слышу. Не вижу. Не понимаю. Тело сотрясается в конвульсиях, из горла рвется уже не плач, а какой-то хрип. Нечем дышать.
Кто-то подхватывает меня под плечи, кто-то придерживает руки и ноги, и вот уже в рот мне льется вода. Холодная, чистая. Вкусная, но пить не могу. У меня не получается разжать зубы, тело мое меня совсем не слушается, пошло вразнос. Мне помогают, делаю глоток, другой…