Охота за невидимками
Шрифт:
– Ну, и что же вы скажете по этому поводу? – спросил господин Хамертон.
– Вам пока ничего, – ответила Юнита. – А вам скажу, – обратилась она к Беллоу. – Я вам признаюсь как женщина: мне очень неприятно, больно было глядеть… Я знаю, кто это подстроил и почему это сделали. Я верю моему Терри. Верю всему, что он рассказал мне на другое утро, после того, как это случилось. Я знаю, что он чист и честен. И все же мне больно. Наверное, вы это сможете понять как женщина. Если не сейчас, то после, когда уйдете отсюда… Но все это ничего не значит! – повернулась она к членам комиссии. – Вы хотите провокациями добиться того, чего вам не удалось достигнуть
Господин Хамертон вмиг оторвал взор от чрезмерно оголенных ног Марин Беллоу и уткнулся в сценарий заседаний комиссии, боясь поднять глаза.
Полковник Холфорд заерзал на стуле и дико вытаращил глаза, уставившись в угол комнаты…
По распоряжению Бахбаха свидетельницу Юниту Кювэтт тщательно обыскали, рассчитывая найти при ней прибор для улавливания мыслей. Сделано это было в столь грубой форме, что не поддается описанию.
Прибора для улавливания мыслей у Юниты Кювэтт не оказалось.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
18 апреля на заседании комиссии выступил Терри Брусс. Выступление оказалось неожиданно коротким и этим удивило членов комиссии. Терри сказал:
– Меня обвиняют в том, что я отказываюсь передать государству свое открытие. Для чего оно ему? Для того чтобы правящие круги могли еще больше обострить истерическую обстановку в мире и разжечь войну? Для того чтобы расширить шпионаж? Для того чтобы поставить под контроль кучки эксплуататоров, насильников, кровопивцев мысли честных, прогрессивных людей, борющихся за свободу? Прибор для улавливания мыслей – в моей голове. Вам не добраться до него, ибо мысль честного человека никому не подотчетна. Я отдам людям свое открытие тогда, когда буду безусловно убежден в том, что оно сослужит только на пользу человечеству.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Комиссия заседала двенадцать часов. На это время были закрыты все входы в помещение, где происходили заседания, чтобы никто не мешал членам комиссии вынести объективное решение. Таким образом, находившиеся в здании не знали о событиях, разыгравшихся вне его.
В то самое время, когда Терри Брусс произносил речь, поразившую членов комиссии своей лаконичностью, вышел специальный номер газеты «Голос правды», посвященный процессу, который его организаторы так старались провести в обстановке глубокой секретности. В нем рассказывалось об открытии Терри Брусса, о возможностях, которые оно сулит человечеству, о несчастьях, которые оно может принести людям, если попадет в руки лиц, подавляющих свободу.
«Голос правды» призывал трудящихся Бизнесонии и, в первую очередь, рабочий класс страны встать на защиту ученого.
Как ни мал был тираж «Голоса правды» по сравнению с такими изданиями, как «Вечерние слухи», «Голос нации» и другие, страна узнала правду о том, что происходит в небольшой комнате, затерявшейся в лабиринтах коридоров и комнат департамента земледелия и животноводства Бизнесонии.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В
«Этот ученый, – говорилось в решении, – располагая возможностями, которые, будучи поставленными на службу интересам государства, содействовали бы развитию великих идей свободы, инициативы, частного предпринимательства…»
В это время в комнате погас свет. Господин Хамертон выразил удивление по этому поводу и попросил вызвать коменданта здания. Впотьмах его, однако, не удалось найти. Потеряв впустую пятнадцать минут, пока кто-то разыскивал щит, обещая заменить предохранители и восстановить освещение, господин Хамертон попросил провести его к телефону. Хотя все помнили, что телефонный аппарат находится на столе председателя, его долго не могли обнаружить. Наконец господин Хамертон ощутил в своих руках трубку и услышал голос Фреди Купманна:
– Вот, извольте, телефончик.
Но трубка молчала. Ни зуммера, ни звука.
Минуты шли за минутами. Как слепые кроты, бродили по зданию члены комиссии, стараясь найти выход.
Наконец кто-то догадался отдернуть портьеру, которой было наглухо завешано окно.
В комнату ворвался свет наступающего утра и гул многоголосой толпы.
ЭПИЛОГ
Господин Хамертон собирался продолжить чтение приговора, но из-за криков толпы ничего не было слышно. В это время в комнату вбежал военный и что-то сказал на ухо полковнику Холфорду, тот быстро подошел к председательствующему и тоже что-то прошептал ему. Господин Хамертон объявил перерыв, и комиссия удалилась в другую комнату.
Пока члены комиссии совещаются, мы имеем возможность рассказать читателям о том, что произошло в городе.
Семена, посеянные «Голосом правды», дали ростки.
Первыми забастовали шахтеры. Но это заметили далеко не все: очень большой путь проходит уголь, пока становится коксом, самолетом, иголкой. Как ни значителен профсоюз металлистов, даже их отказ or работы показался обычным. Когда забастовали энергетики, вся страна заволновалась: остановились поезда метро, стало темно на улицах и в домах, умолкли телефоны и радиоприемники, погасли экраны кинотеатров и телевидения, не вышли газеты, потерял свою силу рентген, остановились лифты в небоскребах, прекратилась подача воды…
Миллионы людей вышли на улицы, протестуя против попыток поставить мысли под контроль сыщиков и шпионов. Тысячная толпа собралась у здания департамента земледелия и животноводства.
Вышедшая после окончания забастовки газета «Вечерние слухи» выразила удивление по поводу возникших беспорядков. Как сообщала газета, комиссия, расследовавшая дело Терри Брусса, вела себя весьма тактично и в своем заключении выразила надежду, что с течением времени ученый осознает свой патриотический долг и сделает все от него зависящее для того, чтобы содействовать защите свободы и цивилизации.
«К чему же было волноваться? – вопрошала газета. – Никто не собирался подвергать репрессиям ученого и даже угрожать ему. Это явствует из заключения комиссии, зачитанного сегодня в девять часов утра. Оно целиком выдержано в духе терпимости к взглядам и мыслям граждан, характерном для Бизнесонии».
При всем том, что сообщения «Вечерних слухов» редко соответствуют истине, мы должны засвидетельствовать, что на этот раз газета написала правду. Именно такое заключение было зачитано на заседании комиссии, и Терри Брусс отправился домой.