Охотница за душами

Холод Корин

Широкоплечий бугай в кожаной куртке отчаянно не успевал за соперником. Хук правой, точно такой же, каким был повержен Хизов. Мимо. Ещё один, с тем же результатом. Рыжий плавным движением нырнул под следующий удар и сам атаковал. Тройка в корпус, мощный удар по печени, стремительный разворот вокруг своей оси, и корешок книги, отделанный, судя по блеску, металлом, врезается в челюсть «кожаному».

Стоп. Олег на несколько секунд забыл даже о чудовищной боли и сощурился, присматриваясь повнимательнее. В самом деле, неизвестный дрался, не выпуская из рук небольшой книжки.

Собственно, драка как таковая была закончена. После прямого попадания в челюсть бугай

окончательно перестал соображать и бросился на противника, широко расставив руки, за что и был наказан. Столкновения с многострадальной скамейкой его сознание не выдержало, и он безвольно обмяк. Олег автоматически отметил, что девушка успела смотаться.

«Ну и слава богу».

— Что же вы так неосторожно, молодой человек? — участливо спросил спаситель, подходя ближе. На вид он был едва ли старше Олега, но тому было глубоко плевать: пусть хоть мальчиком назовёт, главное, что помог. — Разве вы не знаете, как опасны бывают эти дворы в тёмное время суток, когда силы зла безраздельно властвуют над землёй? Вам повезло, что я оказался поблизости.

Олегу показалось, что он где-то читал или слышал нечто подобное, но сил его хватило только на полуразборчивое бормотание:

— Я… тут немного… того…

— Да уж. Вот, что делают с подрастающим поколением отсутствие нормальной работы и безудержное пьянство, — осуждающе покачал головой рыжий. Он стоял в свете фонаря, не выпуская заложенной пальцем книги, и Олегу вновь показалось, что его спаситель говорит не своими словами.

— Я… работаю…

— Да? — парень заломил бровь. Олег, насколько смог, присмотрелся к его лицу и понял, что поторопился с выводами. Молодой голос, невысокий рост и причёска неизвестного обманули его: рыжему было никак не меньше сорока лет. — Я бы не был на вашем месте столь уверен. Но хватит об этом. Теперь слушайте внимательно, — голос неизвестного стал очень серьёзным. У Хизова от его тона даже голова болеть перестала. — Сейчас вы встанете, пройдёте двадцать шагов вперёд и свернёте направо. Ещё сорок шагов. Слушайте внимательно, скоро вам станет совсем худо, а подсчёт шагов поможет вам сосредоточиться. После — вновь направо. Шестьдесят три шага. Вы окажетесь перед районным отделением полиции. Там вам окажут необходимую помощь. Расскажите всё, как было, без утайки. Не беспокойтесь, вам поверят: сегодня там дежурит лейтенант Радченко, он хороший человек. Вы запомнили? Повторите.

— Двадцать прямо, сорок направо, ещё шестьдесят три направо. Лейтенант Радченко, — с трудом выговорил опешивший от такого инструктажа Олег.

— Верно, — голос неизвестного чуть потеплел. — И вот ещё что, — он на несколько секунд задумался, потом сунул руку в нагрудный карман.

«Блин, рубашка-то шёлковая!» — мелькнула идиотская мысль.

— Возьмите, — в руки Хизова лёг небольшой прямоугольник из плотной бумаги. — У меня есть чувство, что это вам понадобится. Уберите пока и забудьте. Вспомните, когда придёт время.

Олег машинально сунул бумажку в карман ветровки, запутался рукавом в молнии, чертыхнулся, а когда поднял глаза, рядом с ним уже никого не было. Поразмышлять о таинственном спасителе Олегу не удалось: боль, головокружение и тошнота накатили с такой силой, что он едва не разлёгся рядом с бесчувственными гопниками. Олег стиснул зубы, с трудом встал и принялся отсчитывать шаги.

Двадцать вперёд. Поворот. На тридцатом шагу его тяжело и мучительно вырвало. Перед глазами всё плыло и вращалось. Олег уцепился за так кстати подвернувшийся столб и постарался успокоить дрожь в коленях.

«Мать

твою, самое натуральное сотрясение. Первый раз в жизни. Дёшево отделался, могли бы и башку проломить».

Он сглотнул и продолжил свой путь практически вслепую: левый глаз совсем заплыл, а перед правым кто-то устроил неурочный фейерверк.

«День защитника Отечества», — подумал Олег, невольно хихикнул и чуть не упал. Сорок шагов. — «Куда он сказал дальше? Направо, точно. Шестьдесят три. Не дойду».

Он всё-таки дошёл. По дороге его скручивало ещё несколько раз, но желудок был уже пуст, и кроме болезненных спазмов Олег ничего не ощутил. Сине-белая вывеска «Участок №N», как ни странно, была освещена. Хизов подёргал дверную ручку, нащупал кнопку звонка и не отпускал, пока по ту сторону не загремели ключами. Дверь распахнулась, на пороге возникла подтянутая, сухощавая личность в отлично сидящей форме.

— Ну, и кто тут… у-у-у-у… — только и сказал служитель охраны правопорядка, увидев окровавленную физиономию Олега.

— Лейтенант Радченко… — пробурчал Олег заплетающимся языком.

— Радченко, Радченко… Врача бегом! — крикнул полицейский куда-то себе за спину и снова повернулся к пострадавшему: — В темпе: где, кто, когда.

— Трое. Девушку. Вступился, — говорить внятно получалось только по одному слову. — Кретин. Помогли. Туда. Налево. Ещё раз. Налево. Лежат.

— Понял тебя. Сиди, отмокай, герой-одиночка. Тыква! — рявкнул лейтенант. Олег решил было, что ему послышалось, но тут ко входу буквально выкатился низенький толстяк, — Сопроводи до доктора. Лепехова и Ростина ко мне. Кажется, местные таки нарвались. Жаль, не на меня.

— Его в обезьянник потом? — Тыква аж запыхтел от усердия. Было видно, что лейтенанта тут уважают.

— Я т-те дам «обезьянник». У доктора посидит, спирта попьёт, поспит, утром допрошу.

— Мне. Домой, — попытался вклиниться Олег.

— Ага, небось, на окраину куда-нибудь.

— Дачное…

— Сиди уже, ночной мститель. У нас диван удобный, завтра машина придёт, отвезём.

— Товарищ лейтенант, устав…

— Баб по ночам трахать в отделении по уставу?

Тыква залился краской.

— Всё, свободны.

Через двадцать минут, когда Олегу зашили рассечённую бровь и вкололи лошадиную дозу анальгетика, в медпункт вошёл Радченко. Хизов, наконец-то, смог более-менее нормально рассмотреть лейтенанта. Тот был молод, не старше тридцати, смуглокож и темноволос. Форма и тяжёлые, явно неуставные ботинки на нём сидели так, будто он в них родился. Жёсткое, волевое лицо, прямой нос, глубокие тёмные глаза.

«Радченко. Украинские корни? Скорее всего», — мысли, освобождённые от бремени боли, текли лениво и вяло.

— Ну что, боец невидимого фронта, — с издёвкой сказал лейтенант, — оклемался чуток?

— Угу, — кивнуть Олег не решился.

— Тогда, давай в подробностях. Пьяный был?

— Угу. Помочь хотел.

— Помощничек, твою мать. Переломы рук, рёбер, одна сломанная челюсть, бабы след простыл, а эти деятели завтра будут святее всех святых. Ты понимаешь, что ты попал, юноша?

— Так ведь…

— Дык, мык. Так, да не так. Наше грёбаное законодательство и УК РФ с удовольствием стрясут с тебя ха-ароший такой штрафчик. И благодари бога, или кому ты там молишься, если срок не получишь, — Радченко посмотрел на охреневшее лицо Олега и «сжалился». — Условный, скорее всего. Ты по профессии кто? Я не под протокол пока, так, беседую.