Охотничий праздник
Шрифт:
Проехав сотни маленьких прерий, разделенных между собой хлопковыми рощами, мы достигли, наконец, возвышенной местности на берегу маленького Озага, притока большой реки с тем же названием. До сих пор нам не удалось еще встретить буйволов, и мы начинали уже сомневаться в достоверности сведений, полученных в Сент-Луи.
Но вот нам посчастливилось встретить отряд мирных индейцев, которые вступили с нами в дружеский разговор. От этих индейцев мы узнали, что в начале года буйволы действительно были на берегах маленького Озага, но что охотники частью их перебили, а частью разогнали, так что теперь этих животных можно встретить только по ту сторону одного из северных притоков Арканзаса. Это известие не было особенно приятным, так как нам теперь нужно было одолеть еще около ста миль, прежде чем мы могли надеяться на встречу с нужной нам дичью. Но тем не менее никому из нас и в голову не пришла мысль отказаться от намеченной цели и возвратиться домой. Напротив, мы все готовы были ехать хотя бы до Скалистых гор, и даже опасность быть убитыми дикими индейцами не смогла бы заставить нас отказаться от охоты на буйволов. Поблагодарив индейцев за информацию, мы продолжали наш путь на запад. Деревья становились все реже и реже и, наконец, они виднелись только по берегам рек. Иногда за целый день нам не случалось встретить ни одного деревца, так как теперь мы находились уже в настоящих прериях.
Мы достигли местности, указанной нам индейцами, но буйволов все еще не было видно, и с каждым шагом возрастало наше желание поохотиться на этих животных. Редкие олени, которых удавалось убивать, давали нам свежее мясо в недостаточном количестве, а солонина и сало надоели хуже горькой редьки. А тем временем наши проводники наперебой расхваливали мясо молодых и жирных буйволов, и нам всем хотелось отведать этих лакомых кусков. Но буйволы и не думали показываться, и мы, сдерживая свое нетерпение, продолжали жевать надоевшую нам солонину. Вид окружавшей нас местности сильно изменился. Деревья попадались редко, но зато начали появляться разные виды кактусов и других не знакомых нам растений, которые привлекали к себе все внимание нашего друга Безансона. Но более всего радовало нас появление небольшого растения, при виде которого наши проводники издали радостные крики: это была знаменитая буйволовая трава. По словам проводников, наши желания должны были теперь скоро осуществиться, так как буйволы особенно охотно приходят в местности, где растет любимая ими трава. Ввиду этих сведений, мы каждую минуту ожидали встречи с буйволами и потому находились в возбужденном состоянии, хотя за последние дни было уже несколько ложных тревог. Прозрачный воздух прерий особенно способствует обману зрения, и отдаленные предметы не только изменяют свою величину, но и форму. Нужно быть опытным охотником, чтобы издали узнать буйвола. Новичку в этом деле кажется, что каждый куст представляет собой дикого буйвола. Что касается нас, то мы приветствовали радостными возгласами пару ворон, сидевших на гребне соседней возвышенности, ибо были уверены, что это пара буйволов. Представьте себе наше разочарование, когда эти буйволы взмахнули вдруг крыльями и улетели!
Нам уже не раз случалось встречать волка, водящегося в прериях между долиной Миссисипи и берегами Тихого океана. К востоку от Миссисипи встречается только обыкновенный большой волк, любящий лесистые местности.
Волк, который водится в прериях, похож скорее на шакала и может в Новом свете считаться представителем этого знаменитого животного. По размерам степной волк занимает что-то среднее между большим волком и лисицей, которой он не уступает в хитрости. Этот волк никогда не попадается в западни, но подкапывается под них и благополучно вытаскивает приманку, положенную для более глупых животных. Целая стая степных волков обычно сопровождает всякий караван путешественников, проезжающих через прерии. Как только люди покинут свой лагерь, волки жадно набрасываются и пожирают все остатки и отбросы. В прериях волки довольно смело приближаются к каравану, так как знают, что охотники не любят тратить на них своих зарядов, и разве какой-нибудь искатель приключений, направляющийся в Калифорнию, без толку палит во всякого зверя, попадающегося на дороге, в том числе и в волка. Стада буйволов тоже постоянно окружены волчьими стаями, которые при случае набрасываются на отсталых и ослабевших. Иногда раненый буйвол становится добычей волков, но предварительно он, конечно, перебьет многих из них.
Обыкновенно, проезжая по прериям, путешественник не видит вокруг себя ни одного волка. Но выстрелите из ружья - и словно по мановению волшебного жезла двадцать или тридцать волков мгновенно выскочат из своих убежищ, в надежде разделить с вами вашу добычу. Ночью они "развлекают" путника ужасными концертами, в которых тянущий за душу вой перемежается с собачьим лаем. Вот почему некоторые естествоиспытатели называют этих животных лающими волками. При всей своей свирепости они принадлежат к трусливейшим созданиям в мире и только в случае крайнего голода позволяют себе зимой нападать на одинокого или заблудившегося путешественника, а потому охотники и приберегают свои заряды для более опасных противников. Однако старый Мика составлял исключение из этого правила: как только какой-нибудь волк неосторожно приближался к нашему каравану, Мика сейчас же прицеливался, и волк платил жизнью за свою дерзость. Мы однажды спросили старого охотника, сколько волков уложил он на своем веку. Вместо ответа Мика вытащил из своей сумки небольшую палочку и предложил нам сосчитать находившиеся на ней зарубки.
– Так вы, значит, убили сто сорок пять волков?
– воскликнули мы не без некоторого удивления.
– Да, - отвечал Мика, тихо хихикая, - я убил сто сорок пять дюжин волков, ибо имею обыкновение делать на моей палочке одну зарубку только тогда, когда расправлюсь с целой дюжиной этих животных.
При всей кажущейся невероятности этого числа, никто из нас и не думал сомневаться в правдивости слов старого охотника, которому незачем было нас обманывать.
Глава XXX
ОХОТА НА ТАПИРА
Однажды после ужина наш друг англичанин рассказал нам кое-что о тапире. Кто хотя бы однажды видел на картинке изображение этого животного, тот никогда не забудет его морды, вытянутой наподобие хобота, его шеи с жесткой гривой и его неуклюжего свиноподобного тела. Взрослый тапир весит немногим меньше быка средней величины. Зубы этого животного расположены как у лошади, но только ноги оканчиваются не копытами, а тремя или четырьмя пальцами. Тапир покрыт такой же толстой кожей, как и гиппопотам. На ней растет очень скудная шерсть, за исключением шеи и хвоста. Верхняя челюсть тапира гораздо длиннее нижней, очень подвижна и имеет для тапира почти такое же значение, как хобот для слона. Хотя тапир и принадлежит к самым крупным четвероногим Южной Америки, но ученые еще мало знакомы с ним, частью потому, что он очень пуглив, а главным образом потому, что тапир живет далеко за пределами цивилизованных стран. Родиной его считается тропическая полоса Южной Америки, и он никогда не удаляется от рек и болотистых местностей, ибо проводит свою жизнь частью на суше, частью в воде, где отлично плавает и ныряет.
Целый день тапир спит или лежит где-нибудь в укромном и тенистом уголке тропического леса. С наступлением ночи покидает он свое убежище и направляется к реке всегда по одной и той же им самим протоптанной дорожке. До самого рассвета он находится в воде и ищет себе пищу, которая главным образом состоит из водяных растений. При случае ест он также молодые побеги и фрукты некоторых лесных деревьев. Тапир, подобно свинье, очень любит валяться в болоте, с той лишь разницей, что после столь приятного занятия тапир всякий раз бросается в чистую воду и старательно обмывает свое неуклюжее тело. Тапир так же силен, как и пуглив, а потому при нападении почти всегда ищет спасения в бегстве, хотя мог бы причинить нападающему немало вреда своими мощными челюстями. Южно-американские индейцы усердно охотятся на тапира, но мясо его жестко и имеет неприятный вкус, так что даже неприхотливые индейцы пренебрегают им, предпочитая питаться мясом обезьян, попугаев и черепах. Зато кожа тапира ценится очень высоко, благодаря своей толщине. Туземцы применяют ее для щитов, сандалий и других предметов домашнего обихода. Но убить тапира не так-то просто: нырнув в воду, он легко спасается от преследования. Индейцы Южной Америки начинают смотреть с уважением на молодого охотника, которому удалось убить тапира, такой юноша в их глазах сразу превращается во взрослого мужчину, который имеет право гордиться своим подвигом.
На тапира охотятся с ружьем или с луком, иногда пускаются в дело трубки, из которых сжатым воздухом или простым выдуванием выбрасываются отравленные стрелы. Местопребывание тапира легко найти, благодаря протоптанной им дорожке. Охотнику остается только сесть в засаде где-нибудь поблизости от этой дорожки, ибо известно, что, направляясь к реке и возвращаясь оттуда, тапир никогда не меняет направления. На этом пути вырывают иногда глубокие ямы и прикрывают их ветками и пальмовыми листьями. Самое сложное, конечно, разыскать эту дорожку. Но если она найдена, то индейцы устраивают целую облаву на тапира и выходят на охоту всем племенем, не исключая женщин и детей.
Глава XXXI
ПОЯВЛЕНИЕ БУЙВОЛОВ
Наконец настал желанный день охоты на буйволов, и мне первому посчастливилось не только увидеть, но и убить пару этих животных. Но это было сопряжено для меня со значительной опасностью. В последние дни нашего путешествия мы разбились на небольшие группы по два или по три человека, которые отправлялись на охоту в разные стороны. Таким образом мы могли исследовать прерии на значительном пространстве, и шансы на встречу с буйволами сильно увеличивались. Иногда некоторые из нас и в одиночку отправлялись побродить вокруг лагеря. Однажды под вечер, накормив коня, я покинул нашу сто янку, чтобы поискать какой-нибудь дичи к ужину. Я ехал по плоскогорью, и вскоре наш лагерь исчез у меня из виду за небольшой возвышенностью. Однако я не обратил на это никакого внимания, так как во многих местах показались свежие следы буйволов, и все мои мысли направлены были к тому, чтобы добраться до них. Дальше в глаза мне бросилось одно место, где земля была изрыта, точно здесь паслось стадо свиней, но я догадался, что тут происходила битва двух буйволов за обладание буйволихой. Я уже отъехал от лагеря довольно далеко, как вдруг до слуха моего долетел рев буйвола, и в то же время послышались резкие удары, как будто бы два твердых предмета сталкивались между собой. Пришпорив коня, я поднялся на гребень соседней возвышенности и с радостью увидел двух буйволов, которые сводили свои счеты, награждая друг друга жестокими ударами. Осмотрев ружье и уверенный в быстроте ног своего коня, я смело приблизился к этим свирепым дуэлянтам. Завидев меня, они на время прекратили свою битву и бросились бежать, но при этом не выказывали большого страха и поминутно оборачивались ко мне с грозным ревом, как бы давая мне понять, что присутствие мое здесь является совершенно неуместным.
Не обращая внимания на эти угрозы, я прицелился на скаку и так удачно выстрелил в одного из буйволов, что он после непродолжительных мучений свалился на землю и испустил дух. Другой буйвол, боясь разделить участь своего товарища, поспешно скрылся за соседними холмами. Я его не преследовал, так как конь мой устал после дневного переезда, а решил заняться убитым буйволом. Шагах в двадцати от него рос небольшой хлопчатник, к стволу которого было очень удобно привязать коня при помощи лассо, что я и сделал, а потом, вынув нож, собирался выпотрошить буйвола. Но мне не пришлось этим заняться, так как за спиной у меня послышался грозный рев, и я очутился почти лицом к лицу со вторым буйволом, который вернулся с явным намерением потребовать у меня отчета в убийстве его товарища и недавнего противника. Я собирался выстрелить в непрошеного гостя, но он, услышав храп моего испуганного коня, бросился с явным намерением распороть ему брюхо своими страшными рогами. Не дожидаясь этого удовольствия, конь рванулся, так что распустился узел, которым лассо было привязано к недоуздку, и исчез из виду с быстротой ветра. Тогда буйвол перенес на меня всю тяжесть своего гнева. Я попытался усмирить его свинцовой пилюлей, но прием оказался недостаточным: зверь, слегка раненый, сделался еще свирепее и готовился поднять меня на рога, так что мне оставалось только искать спасения в бегстве.