Охотничья трилогия
Шрифт:
– Ах, Фрике! Я очень несчастлив, дитя мое!
Дама, в ответ на приветствие Фрике, бросила на него косой взгляд и ответила, точно хлыстом ударила:
– Здравствуйте, сударь!
Ледяной, чтобы не сказать более, прием, однако, не смутил Фрике. Он видал всякое. И поэтому решил храбро выдержать бурю и своей позиции не сдавать.
– Что случилось, мой милый вояка? Что у вас тут?
– Да то, что я доведен до бешенства. Взгляните на меня. Еще немного – и случится большой грех.
– Боже мой, да у вас все лицо исцарапано в кровь! – воскликнул Фрике, невольно рассмеявшись. – Вы, должно быть, дрались с полдюжиной кошек.
– Нет, это все madame Барбантон. Вот уже целый час она пробует на мне свои когти. И, кроме того, осыпает меня оскорблениями. Позорит честь солдата, беспорочно прослужившего отечеству двадцать пять лет.
– Ну, что там… Может быть, вы и сами немного вспылили, – заметил Фрике, зная, что заведомо говорит вздор.
– Если я и вспылил, то ведь ничего же себе не позволил, – возразил исцарапанный муж. – А между тем я бы мог…
Женщина разразилась злым, противным хохотом, от которого передернуло бы самого невозмутимого человека.
– Что бы ты мог? Ну-ка, скажи! Тон был агрессивный, вызывающий.
– Несчастная! Хорошо, что я с бабами не связываюсь, считаю это для себя позором, а то ведь я мог бы убить тебя одним ударом кулака!
– Это ты-то?
– Да, я. Но я не для того прослужил двадцать пять лет в жандармах, чтобы самому усесться на скамью подсудимых.
– Постой же, вот я тебе покажу.
Она наступала на него, он отодвигался. Вытянув вперед руку, она схватила его за седую бородку и стала дергать ее изо всех сил, крича и приговаривая:
– Да где тебе, ты такой трус и подлец!
Фрике был изумлен. Он уже не знал, во сне все это или наяву. При всей своей находчивости, он совершенно растерялся.
– Сударыня, – нерешительно заговорил он, – до сих пор я думал, что наоборот – подлец и трус тот, кто бьет женщину, даже если он в столкновении совершенно прав.
Madame Барбантон нельзя было ничем урезонить. Продолжая таскать отбивавшегося от нее мужа за бороду, она ответила глупо и грубо:
– Еще и вы тут с вашими рассуждениями! Очень они мне нужны! Да я и не знаю вас. Явился неведомо кто, неведомо откуда… С улицы первый встречный…
Фрике побледнел как полотно. Он выпрямился, устремил на мегеру взгляд своих стальных глаз, загоревшихся особенным блеском, и глухо проговорил:
– Скажи это самое мужчина, плохо бы ему пришлось. Но вы женщина. Я вас прощаю.
Отставному жандарму удалось, наконец, избавить свою бороду от мучительных тисков. Он произнес с заведомым расчетом:
– Фрике прав. Тебя спасает, во-первых, то, что ты женщина, во-вторых, то, что мы французы. Будь я турок, тебе бы голову отрубили за то, что ты посягнула на бороду твоего мужа: борода священна у мусульман.
– Негодяй! – взвизгнула madame Барбантон и, все более и более распаляясь ввиду спокойствия обоих мужчин, вдруг выбежала вон, хлопнув дверью.
– Да, Фрике, милый мой товарищ! Я был гораздо счастливее у канаков. Тот день, когда нас в Австралии хотели насадить на вертел, я с нынешним не сравню. Тот день был гораздо приятнее.
– Действительно, характер вашей супруги сделался еще невыносимее. Был уксус, а теперь и вовсе эссенция.
– И так каждый день! Не то, так другое. Последнюю неделю она изводит меня, требуя, чтобы я разводил вино и водку разными составами. А я не желаю быть отравителем. Во всем ей уступал, а в этом нет. И не уступлю ни за что. Скорее всю свою торговлю пошлю к черту. Ах, если б можно было поступить опять на службу!
– Кстати, я ведь зашел проститься.
– Вы уезжаете?
– Сегодня вечером и, вероятно, на целый год.
– Счастливец!
– Вы сейчас хотели послать все к черту. Поезжайте со мной. Ведь меня приглашает monsieur Андре.
Вытянув вперед руку, она схватила его за седую бородку и стала дергать ее изо всех сил.
– Monsieur Андре? Тысяча канаков!
– Вы ведь знаете, как он вас любит. Поезжайте с нами, решено? Я увожу вас в Брест. Укладывайтесь, потомвместе позавтракаем, погуляем, как матросы на берегу, а вечером к восьми часам – на вокзал.
– Согласен, – энергично заявил Барбантон. – Через четверть часа я буду готов.
Четверти часа не понадобилось. Уже через десять минут отставной жандарм вышел из спальни с застегнутым чемоданом, под ремни которого был просунут какой-то длинный и твердый предмет в чехле из зеленой саржи.
Исцарапанное лицо Барбантона сияло.
Он прошел с Фрике в лавку, где уже восседала за конторкой среди сигаретных ящиков госпожа Барбантон, успевшая прийти в себя после передряги.
– Вы часто выражали желание расстаться со мной, – сказал ей насмешливым тоном жандарм. – Желание это сегодня исполняется. Я уезжаю с Фрике и оставляю вам все деньги, какие есть в доме, беру только двести пятьдесят франков – пенсию за крест. Можете получить развод через суд, я протестовать не буду. Мне все равно. Надеюсь, что за время моего отсутствия наши палаты вотируют [6] за упрощенный развод. Счастливо оставаться, Элодия Лера. Прощайте!
6
Проголосуют.
– Скатертью дорога! – взвизгнула мегера, испытывая, однако, смутное беспокойство. Ей было не по себе в эту минуту, хотя она и старалась это скрыть.
– Спасибо, – ответил Барбантон.
Фрике на протяжении всего диалога насвистывал – правда, довольно фальшиво, – подходящую к случаю легендарную арию господина Дюмолле…
В тот же вечер два друга на Сен-Лазарском вокзале сели в поезд, отходивший в Брест.
Глава V
Покупка корабля. – Шутка повешенного. – «Голубая Антилопа». – Экипаж яхты. – Ее снаряжение. – Последний день на суше. – Завтра! – Приход почтальона. – Ряд писем со вложением. – Свадьба. – Злоключения охотника за утками. – Кандидат в депутаты. – Пословицы!.. – Еще и еще! – Трус, но по крайней мере не лгун. – Нас только трое.
Два месяца прошли. Наступило 31 октября – срок, назначенный Андре Бреванном своим друзьям. На следующий день должна была тронуться в путь экспедиция, столь поспешно возникшая после неудачной охоты.
Андре добросовестно выполнил все свои обязательства. Благодаря своим необыкновенным организаторским способностям, неутомимой энергии и огромному состоянию, ему удалось в короткий срок запастись решительно всем нужным для задуманной экспедиции.
Ему везло с самого начала. Уславши Фрике в Брест нанимать экипаж, Андре расположил свою главную квартиру в Гавре и снесся со всеми морскими агентствами во Франции и в Англии, в которых обыкновенно сосредоточены все сведения по части найма, постройки и покупки коммерческих кораблей. Так как он пообещал хорошие комиссионные тому агентству, которое найдет для него подходящее судно, то его уведомили уже, что в Брайтоне продается отличная яхта. Давая подробное описание судна, маклер не утаил и причин его продажи.