Охотницы за привидениями
Шрифт:
— Женя, ты дура, — заявила я, отвернулась и закрыла глаза.
Проспали мы дольше обычного и едва не опоздали к завтраку. Я направилась в кухню с намерением попросить горячего молока. После вчерашнего гостевания в подземелье у меня побаливало горло. Подходя к дверям, я услышала грозный рык Олимпиады.
— Прекрати болтать глупости, — выговаривала она. — Чтоб я больше этого не слышала. Только посмей еще раз рот открыть…
— Но ведь я, Олимпиада Назаровна, правда слышала…
— Замолчи, мерзавка, не то я тебе поганый язык-то вырву…
Я тяжко
Мысленно чертыхаясь, я пошла в столовую и у ее дверей столкнулась с Женькой.
— Как молоко?
— Никак, — отмахнулась я. — Старая ведьма Наташу воспитывает.
— У девчонки жизнь не сахар. Надо бы с ней поговорить об Олимпиаде и местных нравах. Сдается мне, мы узнаем много любопытного.
— Я бы еще в деревне поспрашивала, — кивнула я. — Да боюсь, придется, как вчера, везде ходить с сопровождением.
В коридоре появился Руслан, и мы замолчали. Он обнял меня за плечи и поцеловал куда-то в ухо, я хотела возмутиться, но Женька отчаянно замотала головой, и я только нахмурилась. Несмотря на то что Руслан влез на третий этаж и принес розу в зубах, после приключения в подвале я испытывала к нему неприязнь, а если честно, то и побаивалась. Такому типу ничего не стоит… в общем, Женька, конечно, права, лучше с ним не конфликтовать.
Следом за Русланом явился Олег. Не успели мы сесть за стол, как Олимпиада возвестила, что вернулся наш хозяин. Катер только что прибыл к пристани. Мы решили отложить завтрак и все вместе вышли на крыльцо встретить Льва Николаевича. Он выглядел осунувшимся и усталым, точно не спал всю ночь. Завтракал без всякого аппетита, говорил мало. Извинившись перед Женькой, что работу придется перенести на послеобеденное время, заперся в своем кабинете с Русланом, Олегом и прибывшим с ним Мстиславом. Последний, кстати, за столом не появлялся, что нас с Женькой насторожило.
Когда мужчины удалились, мы с подружкой отправились искать Наташу, но она словно сквозь землю провалилась. В холле Люба мыла полы, и я решила узнать у нее, в чем дело.
— Приболела Наташа, — ответила женщина. — Ушла домой.
— А что случилось? С утра она больной не выглядела.
— Не знаю. Кажется, живот прихватило.
— Давно она ушла?
— Минут сорок назад.
За столом подавала Люба. Я поначалу не придала этому значения, но теперь вдруг испугалась. Моя тревога передалась Женьке.
— Давай-ка в деревню, — нахмурилась она. — Пока мужики совет держат, нас не хватятся.
Мы спешно покинули дом и направились в деревню. Шли по тропинке вдоль озера, оказалось, что деревушка расположена не так близко. Мы потратили не меньше получаса, прежде чем выбрались к дому, где жила Люба. На высоком крыльце сидел молодой мужчина и возился с каким-то странным приспособлением, его назначение так и осталось для меня загадкой. Услышав наши шаги, он поднял голову и принялся нас разглядывать.
— Здравствуйте, — громко сказала Женька.
— Почему он так смотрит? — испуганно спросила я.
— Любопытство, — равнодушно пожала плечами подружка.
— Вдруг здесь не любят чужаков?
— А где их любят?
— Тогда, может, с нами и разговаривать-то никто не захочет?
— Для Наташи мы не чужаки. Надо узнать, где она живет.
Я огляделась и на скамейке возле третьего дома увидела женщину лет пятидесяти, она держала на руках рыжего котенка. Мы опасливо приблизились и дружно поздоровались.
— Здравствуйте, — ответила женщина, отпуская котенка, тот, смешно переставляя лапы, направился в палисадник.
— Простите, мы ищем Наташу, она работает в доме, что на той стороне острова, — жалобно сказала я, указывая рукой в направлении дурацкого замка.
— А вот ее дом, — кивнула женщина на соседние хоромы. — Только Наташки нет, минут пятнадцать как убежала на озеро, вернется не раньше чем через час.
— Это она вам сказала? — спросила Женька.
— А чего мне говорить, я и так знаю. За час управится, а раньше нет. Помочь-то некому, мать больная, а папаша с утра пьяный… И где они только ее берут, проклятую. Должно быть, Фроська опять из города привезла мужиков спаивать.
— А где ее можно найти на озере? — не унималась Женька.
— Чего ее искать? Говорю, через час придет. Да вы садитесь. Посидим, поболтаем, так и время пройдет. — Она подвинулась, освобождая нам место на скамейке. Мы охотно воспользовались предложением, однако я на всякий случай спросила:
— Мы вам не помешаем?
— На скамейке сидеть? — засмеялась женщина. — Свое я отработала, теперь на заслуженном отдыхе, живу одна, только и радости, что языком почесать.
Мы с Женькой переглянулись, сообразив, что нам здорово повезло.
— А вы, значит, из щелгуновского дома?
— Вы имеете в виду дом Льва Николаевича Илларионова? — насторожилась я.
— Это он по матери Илларионов, а мы его по старинке зовем. Папашу его, Николая Семеновича Щелгунова, вся округа хорошо знала. И деда его. Известные кровопийцы. — Женщина хихикнула, точно сообщила нам что-то чрезвычайно забавное. — А как там тетка Олимпиада? Давненько ее не видать. Раньше она к себе в Михайловку ездила, домишко у нее там, от племянника остался, тогда и ко мне заглядывала, а в этом году так и не собралась. Вот ведь чудеса, живем на одном острове, родня, а годами не видимся.
— Олимпиада Назаровна ваша родственница? — ахнула я.
— Тетка, — кивнула женщина. — Человек она добрый, но ладить с ней нелегко.
— Добрый? — переспросила Женька.
— Ага, — опять кивнула наша собеседница. — Люди разные, одни доброту на лице носят, другие глубоко в душе прячут. Олимпиада человек хороший, только жизнь с ней сурово обошлась. Вот она душу-то за семью печатями и держит. А вы Льву-то родственницы или так, знакомые?
— Знакомые. Мы по работе приехали.
— Поди, в доме-то у него жить дрожь берет?