Охотницы за привидениями
Шрифт:
— О господи…
— То-то. Самое интересное, что труп нашли не местные, а менты. Им кто-то позвонил, сообщил об убийстве, а также об утреннем скандале. Соображаешь?
— Подожди… Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что о стычке между ним и Любиным мужем знали только наши: ты, я, охрана, Мстислав и Лев Николаевич. И кто-то из этой публики решил от Руслана избавиться, вот и настучал ментам.
— Думаешь, Любиного мужа действительно убил Руслан?
— Конечно, на него это похоже.
— Чепуха, — покачала я головой. — Идем скорее.
В доме мы
— Разберемся.
Ситуация для Руслана сложилась, прямо скажем, незавидная: оскорбленный муж, угроза, отсутствие в доме в момент убийства (Руслан сказал, что пошел прогуляться, но даже я в это не поверила), и пуговица от его рубашки, которая оказалась в ладони убитого. Сама рубашка валялась в комнате Руслана, а также окровавленный носовой платок, и лично я ничуть не удивлюсь, если окажется, что на платке кровь убитого.
Вот эти два обстоятельства сильно меня смущали. Конечно, Руслан вполне мог проломить голову человеку, оскорбившему его, это на него здорово похоже, но платок и пуговица… выходило, что Руслана нагло подставляли, о чем я не преминула сообщить милиции.
— Если вы имеете в виду пеструю шелковую рубашку, то на ней должно недоставать минимум двух пуговиц, потому что одну лично я оторвала ночью.
Менты слегка смутились, потому что рубашка оказалась та самая и на ней не хватает лишь одной пуговицы. Руслан утверждал, что рубашку сегодня не надевал, мы не могли это подтвердить, потому что утром видели Руслана в костюме и на рубашку не обратили внимания. Но я твердо стояла на том, что злосчастную пуговицу оторвала самолично. Коридор, где я ее выбросила, тщательно обследовали, но ее, разумеется, не нашли.
Тем временем прибыло милицейское подкрепление, и Руслана со скованными за спиной руками увели. Не успели они отбыть на катере, как в доме появились трое бравых ребят (надо полагать, долгожданное подкрепление), но, узнав о случившемся, один из них сразу же нас покинул, должно быть, отправился к руководству с докладом.
Лев Николаевич в печали от потери друга заперся в своей комнате, а Мстислав раз пять повторил, что у него важные дела в Питере и оставаться здесь он более не может. Дождавшись, когда шум понемногу уляжется, мы с Женькой покинули дом через калитку.
— Куда ты несешься? — сердилась подруга, пробираясь вслед за мной по тропинке по самой круче.
— К Любе, — пояснила я.
— Хочешь помочь Руслану? Понятно, хотя, по большому счету, ему в тюрьме самое место. Или у тебя другое мнение?
— Может, и место, но Любиного мужа он не убивал. Эти дурацкие улики никуда не годятся. Ясно, что парня подставили.
— Не волнуйся, он из тех парней, что из любой водички выходят сухими.
— Не в этом дело, я просто хочу разобраться…
— Понятно, — вздохнула Женька. — А как тебе такая идея.
— Возможно. Вот это и предстоит узнать. Мы с тобой видели, как он покинул дом. То, что он прогуливался, маловероятно, где-то он был. Вариантов не так много, логично предположить, что он навещал Любу.
— Вот что значит детективы писать, — восхитилась Женька. — Однако у меня большие сомнения, захочет ли Люба с нами разговаривать.
— Интервью — это уже по твоей части, — не осталась я в долгу.
Дом выглядел необитаемым. Мы долго стучали без всякого толка, переглянулись, и Женька заметила:
— Возможно, она уехала вместе… с трупом, то есть с мужем, — испуганно поправилась подруга.
Мы обошли дом по кругу и обнаружили еще одну дверь, выходящую в огород, она была не заперта. Пробормотав что-то о незаконном вторжении, Женька вошла первой, а вслед за ней я. По темной лестнице мы поднялись в сени, Женька заметила настежь распахнутую дверь и устремилась туда.
Люба лежала на кровати за печкой, в первое мгновение я здорово перепугалась, решив, что она… в общем, я ожидала самого худшего и Женька, как видно, тоже, потому что шарахнулась в сторону при виде открывшегося нам зрелища. В этот момент женщина подняла голову, а мы с облегчением вздохнули.
— Чего вам? — спросила она растерянно, проведя ладонью по заплаканному лицу.
— Извините, — кашлянув, сказала Женька. — Мы пришли… может быть, вам…
— Мне ничего не надо. Уходите.
— Нам надо поговорить, — твердо заявила я. Она вдруг засмеялась и зло сказала:
— Хотите его вытащить? Ничего не выйдет. Пусть сдохнет в тюрьме. Я так и сказала, это он убил, он… он, негодяй. Слышите? Вы сами скоро поймете, это сейчас он перед вами танцует.
— Пойду-ка я чайник поставлю, — вздохнула Женька. — Посидим, поговорим…
— Что? — не поняла Люба.
— Я тоже думаю, что Руслану в тюрьме самое место, — пожала я плечами. — Но боюсь, что вашего мужа убил другой человек.
— Конечно. Сам он рук пачкать не станет. Послал кого-то. Он и ко мне пришел для того, чтоб больнее было, для того, чтоб я на суде свидетельствовала, что он у меня во время убийства был. Понимаете? Он же… он же… — Она заплакала, а я принялась гладить ее по плечу, пытаясь понять, что оплакивает Люба: гибель мужа или своих иллюзий. Скорее всего и то и другое. Женька сноровисто собрала на стол и принесла Любе чашку чая.
— Выпейте, станет легче. И расскажите все, как было. Вам здесь вряд ли есть с кем поделиться, а с нами можно.
Люба покорно отпила несколько глотков и отдала чашку мне.
— Утром Руслан был у вас?
— Был. Я проснулась, Вити нет, это муж мой… Испугалась, потому что поняла, куда он пошел. Надо было промолчать, соврать, а я… о господи… И тут Руслан. Не знаю, что со мной сделалось, ведь не хотела его в дом пускать, да подумала…
— Зачем он приходил?
— Грозил, конечно. Сказал, если я проболтаюсь… мог бы и не стараться, что ж я про этот срам буду людям рассказывать, да уж лучше…