Охотник на демонов. Канзас
Шрифт:
— Что это? — вылетело у меня от возмущения.
— Не переживай, в такие моменты вспоминаю поговорку.
— Какую?
— Дураку пол работы не показывай! — завелся хохотом волшебник, но совсем скоро притих, так как по мне было видно, что я скоро обижусь, — не обижайся! Прости старого дурака! У меня сегодня очень хорошее настроение, покупка меча из даудара сделала мой день. А я всегда такой, когда счастлив, ненароком могу и переборщить с шутками, и обидеть.
Я больше не стал ничего спрашивать у своего ментора, решил досмотреть до конца, что он будет делать с моим безобразным камнем.
Элимдур
— Вот теперь смотри, Карл! — с этими словами волшебник включил машину. От неё стало исходить лёгкое жужжание, видимо от вибрации.
После того как прибор щелкнул, Элимдур достал из него ровный, аккуратный, отграненный камень. По размеру он был меньше моих старых четвёртого уровня, как объяснил мне позже ментор, прибор повысил его плотность, тем самым уменьшил в размере.
Камешек идеально встал в отверстие на рукоятке клинка, как — будто тут всегда было его место.
Элимдур вновь перенёс нас в тренировочный зал.
— Попробуй теперь разобраться с манекеном, — предложил волшебник.
Мои глаза загорелись, клинок в моей руке засиял, я почувствовал его силу.
Ширк… ширк… ширк… — просвистело в воздухе.
Разрубленный на три части манекен разлетелся по полу.
«Жаль Эсмеральда в этот раз не пошла с нами».
Глава 22
Только сейчас я осознал, как трудно быть Вельданом. Завтра мне предстояло сражаться на запрещенном турнире имени Люцифера, моего отца — падшего ангела, который первым перешёл на сторону тьмы, я уверен, что отец далеко не единственный из ангелов, кто поддался искушению.
За эти несколько дней я примерно понял, что представляет собой черная магия. Она определенно сильнее любой разновидности магии, она по априори не может быть слабее, потому что за неё рано или поздно придётся заплатить, причём цена будет очень высока. Тот, кто переходит на темную сторону, отдает не только разум, но и душу.
Не знаю почему, но я всё свободное время думал о Седрике. Почему такой хороший парень перешёл на сторону зла? Что им двигало? Ведь за ним бегала самая крутая девчонка, я уверен, что Эсмеральда в молодости была самой красивой девочкой из всех. Какая разница, кто что говорил? Это абсолютно не имеет никакого значения. Я думаю, они все ему просто-напросто завидовали, а он, дурень, не понимал этого.
— Седрик, Седрик, Седрик, — произнёс я вслух, — почему ты не даешь мене покоя?
Я чувствую здесь какой — то подвох, только вот где? Элимдур, несмотря на то, сколько зла ему сделал черный маг, отзывается о нём с сожалением. Во время нашего разговора волшебник сокрушался о том, что его ученик оказался предателем, хотя должен был ненавидеть за это, тем более было за что! Седрик хотел убить его, я уже не говорю о том, что он убил своих друзей — учеников Элимдура! А Эсми? Она говорила о нём с грустью, как будто до сих пор его любит. Да! Тут определенно есть какая — то тайна и мне предстоит разгадать её.
И опять же, чернокнижник, который принес злополучную книгу для Седрика… Почему его пустили в город? Почему его не прогнали изначально? Почему Элимдур допустил
Нет! Тут точно крутится какая — то тайна. Думаю, Эсмеральда не знает правды, а Элимдуру выгодно, чтобы все вокруг считали, что он тут не причём. Да, вы не ослышались, я подозреваю своего ментора в причастности к переходу Седрика на тёмную сторону! Возможно, они хотели переиграть демона, но по факту он переиграл их. Нечистый забрал у моего учителя лучшего ученика и наглядно продемонстрировал свою силу, показал, что не стоит недооценивать силу тьмы…
Этой ночью Эсмеральда была со мной. Она переживала за меня не меньше, чем я сам. Первое участие в турнире, в котором чемпионом становится единственный выживший из четырёх претендентов, будоражило, я вам скажу, основательно.
Эсмеральда настаивала, чтобы я спрашивал у неё всё, что меня заботит. Первое, что я спросил:
— Каково это убить другого Вельдана?
— Сложный вопрос, — призналась Вельданша, — во время сражения тебя не будет заботить с кем и зачем ты вышел биться насмерть. Ненависть поглотит вас обоих. Как бы Вельдан не старался, он не в состоянии освободить разум, затуманенный проклятьем, которое наложил Архангел. Пощады не будет ни от тебя, ни от твоего соперника.
— Но Элимдуру однажды удалось остановить ненависть, — перебил я рассказ, я вспомнил случай в храме, когда я схлестнулся с другим Вельданом.
— Да, такие могущественные маги, как мой отец имеют способность утихомирить Вельданский пыл. Думаешь зря он поставлен смотрителем на официальных турнирах?
Я промолчал.
— На запрещенном турнире не будет смотрителей и судей. Вы можете делать на арене всё, что хотите. Никто вас останавливать не будет. Поэтому запрещённые турниры и собирают огромное количество зрителей, притом что в клуб не могут вступить простые смертные, один только взнос равняется ста золотым чаклям. Представь только, сколько бы пришло народу, если бы вход был свободный, ни одной площадки в мире не хватило бы для того, чтобы разместить всех.
— Сто золотых — это сколько в серебре?
— Один золотой чакль равняется миллиону серебра.
— Ого! — воскликнул я от восторга.
— Представь, насколько зажиточны господа, которые делают ставки?
Я не стал представлять господ, я представил, сколько клуб приносит бабла! Теперь меня будет мучать ещё один вопрос: «на какие цели идут вырученные деньги?».
— Эсми, а если бы у тебя было сто золотых, куда бы ты их потратила?
— Я бы усовершенствовала свой механизм, — ответила, не задумываясь, Эсмеральда.
— Ты так мне его и не показала, — упрекнул невзначай я.
— Обязательно покажу, но только после турнира.
— Ну хоть намекни, что он из себя представляет?
— У каждого продвинутого Вельдана есть свой робот, мы называем их механизмами. На робота не действует магия. С ним не может справиться ни один дракон, потому что робот не имеет мягкой живой ткани, он сделан из редких металлических сплавов, достать которые очень сложно. Они находятся только на Палагуссе.
— Значит Вельданы ходят на Палагусс не только для того, чтобы повысить свой уровень силы шонлах?