Охотник на оборотней
Шрифт:
— Сторож гаража на Лысой Горке. Район такой города. Молодой парень. С хорошим зрением. Он вас опознал. И к тому же в гараже мы нашли отпечатки ваших пальчиков. Вот смотрите, Алексей, это ваши отпечатки, а это один отпечаток из гаража Стилета. Сравним папиллярные узоры. Что мы видим? А то, что завитковый узор идентичен! Обе дельты — идентичны! Этим все сказано! Не знаю, как так вы промахнулись и оставили едва видимый «пальчик» на верстаке, но мы его нашли! Благодаря популярному дезинфицирующему средству — йоду. Дело в том, что жир и пот на пальчиках способны поглощать пары йода, перекрашиваясь при этом в бурый цвет. Отпечаток был невидим, но мы сделали его ясным, как день.
— Интересно! — буркнул допрашиваемый.
Это —
Тихонов теперь молчал с каменным лицом. Петр продолжил тише:
— Если вы хотите хоть как-то облегчить свою участь, советую сознаться. Просто, когда найдут ружье, мы уже не сможем вам помочь. И «пожизненное» вам обеспечено, Алексей. Вы же снайпер, ваш инструмент — винтовка Драгунова. Мотоциклисты были убиты из ружья этой марки. И мы его найдем.
Алексей Тихонов сохранял абсолютное спокойствие. Он наклонился вперед и тихо спросил следователя, причем обращаясь уже на «ты»:
— А ты нашел что-нибудь в моей квартире при обыске? Предъяви мне официальные данные экспертизы по «пальчикам», а не эти бумажки с узорами!
Петр с интересом посмотрел на подозреваемого, и так же склонился к нему:
— В квартире — не нашли. Но есть еще дача, гараж, и даже овощехранилище, все еще оформленное на имя твоего отца, Алексей. Ты стал убивать и виновных и невиновных. Пацан на старом «Восходе» никогда не был членом «Оборотней». Он просто купил себе синий шлем, и только начинал кататься с другими мотоциклистами. А он у матери один был. На заводе работал помощником мастера, денег немного скопил и купил старенького «железного коня». Я, Алексей, уверен: это твоих рук дело. И мотив у тебя один — месть. За сестру, за отца, за мать. Будешь признание писать, снайпер? А официальную экспертизу я покажу. Позже.
Допрашиваемый посмотрел прямо в глаза Прокопчуку, усмехнулся и опять коротко и по-военному заявил:
— Я еще раз официально заявляю: я никого не убивал, это — раз. В гараже, где убили Стилета, никогда не был, это — два. Оружия, а тем более снайперского, не имею, это — три. Готов к любым очным ставкам. Предъявляйте обвинения или отпускайте. Я — невиновен! И вы меня отпустите спустя сорок восемь часов после ареста. Либо предъявите обвинение. Это все. И «пальчиков» на верстаке моих нет и быть не может.
Тихонов замолчал и стал безразлично рассматривать свои ногти на руке. Петр разочарованно откинулся на спинку кресла. Парень не купился на его блеф. Сторож гаража на самом деле не видел там Тихонова. Обыски в квартире, на даче, в гараже, и даже в старом овощехранилище тоже ничего не дали. Никаких следов своего пребывания в гараже, кроме трупа Стилета, убийца не оставил. Как будто сам Ковыль залепил себе рот скотчем и сам себя пытал, делая разрезы на спине. Мотив преступления вроде бы имелся, но доказательств у Петра не было никаких.
«Возможно, придется выпускать этого парня!»- с горечью подумал оперативник Прокопчук.
Петр по собственной инициативе следил за передвижениями Тихонова. Брата Степана привлекать к слежке, как он иногда делал, Прокопчук-старший не стал, так как не хотел подвергать угрозе его здоровье, а может быть и жизнь. На сей раз, объект чрезвычайно опасен: подготовленный боец, владеющий всеми видами оружия. Петр знал, как готовят снайперов, как их учат буквально растворяться в окружающей среде, выбирая позицию для единственного выстрела и подмечать мельчайшие детали. Алексей бы сразу «просек» наружное наблюдение Степана за собой. Следить за женщиной по заказу мужа, которая влюблена и спешит к любовнику, не замечая ничего вокруг — это одно. Степан делал это отлично. Или просследить за мужчиной, спешащему к любовнице. Здесь же речь идет о военном специалисте. О хладнокровном убийце, в чем интуитивно был уверен Петр. Алексей Тихонов продолжал жить, как ни в чем не бывало. Его пришлось отпустить и даже извиниться. Тихонов ходил в рейсы, помогал сестре Инне передвигаться на инвалидном кресле, занимался бегом, спортом. Работяга, спортсмен, заботливый брат. По отзывам с работы — надежный сотрудник, отзывчивый, выносливый. Подменяет ребят в их смену, если есть возможность и время.
Петр зевал в машине, когда Алексей Тихонов, не без труда, погрузил свою сестру в нанятый микроавтобус вместе с инвалидной коляской. Петр Прокопчук аккуратно проследовал за ними на своей «девятке». Он понял, куда снайпер повез покалеченную сестру, только когда микроавтобус свернул с шоссе по указателю на городское кладбище. Двое молодых ребят, брат и сестра, сгорбленные от горя, проследовали к могиле их отца. Петр следил за ними через бинокль с дальнего расстояния. Но это расстояние не могло скрывать слез, что бежали по щекам обоих молодых людей перед надгробным камнем. Алексей достал из пакета одноразовые стаканчики, бутылку водки, нехитрую закуску. Через стекла бинокля было видно, как он разлил обжигающую жидкость в три емкости, одну из которых поставил у основания памятника. Сестра его, сидя в инвалидном кресле, нарезала хлеб и мясную закуску на маленькой кухонной доске, захваченной из дома, положив ее на поручни инвалидного кресла. Алексей, совершенно не стесняясь сестры, плакал, утирая слезы рукавом рубашки. Инна положила ломтик то ли ветчины, то ли колбасы на ломоть хлеба, разрезала помидорчик, огурчик и предала все это брату. Тот нагнулся вниз, к основанию мраморной плиты и положил бутерброд поверх пластикового стаканчика с водкой. Огурчик и помидорчик разместил по краям стакана. Потом взял свою порцию спиртного в одну руку, что-то закусить в другую и застыл перед памятником. Девушка тоже взяла стаканчик, и начала что-то говорить. Мощный бинокль хорошо показывал, как шевелились ее губы, как по мере того, что она рассказывала, слезы по ее лицу бежали все чаще и чаще, а брат ее постоянно утирал глаза, уже, похоже, мокрым рукавом рубахи. Но чуть позже, стало заметно, что слезы молодых людей высохли на ветру, что их лица приобретают какую-то железную решимость, спокойствие и хладнокровность.
Ребята долго пробыли на кладбище. Прокопчук сидел в салоне своих «Жигулей» и ждал. Спустя два часа брат и сестра передвинулись к другой могиле в правой части кладбища, где так же оплакивали смерть их матери, сбитой мотоциклистом
— Справедливое возмездие настигает этих выродков! — совершенно серьезно рассуждала Инна Тихонова, постукивая слегка ладонью по ручке инвалидной коляски. — И я не вижу в этом ничего плохого.
Петр еще раз удивился рассуждениям этой весьма симпатичной некогда девушки, волею судьбы, из-за налета «Оборотней» на ювелирный салон, оказавшейся в инвалидном кресле, с изуродованным лицом и изрезанными руками. У нее был еще немного наивный детский взгляд. Пышные вьющиеся волосы соломенного цвета, как у брата, были аккуратно уложены.
«Эх! Ей бы детей рожать, да парней любить!»- мелькнула мысль в голове молодого опера.
— Так вы утверждаете, что 13 июля сего года, ваш брат Алексей вечером и ночью был дома, и вы смотрели новый сериал на DVD вместе с ним?
— Более того, я утверждаю, что все свое свободное время мой брат проводит со мной. Он всегда очень любил свою старшую сестренку, защищал и поддерживал меня. Сейчас он помогает мне постоянно делать специальные упражнения, колет мне лекарства и ухаживает, как за маленьким ребенком. И я, и он, все еще не теряем надежду на выздоровление.
— Извините, Инна, за нескромный вопрос: много ли денег поступило на ваш расчетный счет сбора средств для проведения вам операции?
— Очень немного. Совсем немного.