Охотник за бабочками 2
Шрифт:
… Минута прошла. И он не пришел. Ему хорошо. И нам хорошо.
— Эх! — весело заорал я, — Да гори оно все синим пламенем. Полная тяга на силовые установки. С песней! Поротно! Вперед!
И право же! Чего грустить? Нашел Кузьмич себе невесту. Начнет он дружно с нею жить. Ля-ля-ля-ля, а дальше у меня с рифмой не пошло. Я охотник за бабочками, а не поэт.
— Ребята! — я обратился к оставшейся команде и лично к Кораблю, — Будем считать, что ничего не произошло. Кузьмич взрослый бабочек и вправе сам решать, где ему
— Верно, командир, — прогудел Волк, набирая обороты, — Всем не поможешь. Пора и о себе позаботиться. Вот только интересно, а Кузьмич какие три желания загадал?
Мы быстро уносились от точки, где остался Кузьмич, и космический корабль Ша-С-587. День проходил за днем. Шли недели. Месяцы. Я отпустил бороду, а Корабль паутину. Я перестал стирать носки, а Корабль выпрашивать звездочки.
Я понимал, что постепенно мы теряем человеческий и корабельный облик, но ничего не могли с этим поделать. Чувствовал, что постепенно схожу с ума, но меня это даже радовало. Быстрее одумаюсь и разверну Корабль, чтобы отправиться домой. В родной Полярный мегаполис.
Образ куколки давно потерял отчетливость, а ее голография на центральном обзорном выцвела и стала совершенно прозрачной. И мне казалось уже мне таким важным делом найти ее. Прошло слишком много времени. Может и нет ее в живых.
Я валялся в кровати, грыз грязные ногти, пил теплое караваевское пиво и откровенно сдвигался разумом.
Только в редкие минуты трезвости, я подтаскивал за глазные отростки Хуана и спрашивал его:
— Почему?
Ничего не мог ответить мне Хуан. Потому, что у бабочек свой внутренний мир, не подвластный каким-то там напичканным электроникой Хуанам…
— … Командир, я эти часы выброшу? Мне Рыбка новые подарила. Говорит, для всего экипажа.
Кузьмич лихим ударом ноги сшиб часы с хрумкающим хомяком, а на его место приладил обычный блин со стрелками. С золотыми, правда.
— Ты чего, командир, на меня так смотришь?
Я посмотрел на новые часы, на секундную стрелку, потом снова на Кузьмича.
— За опоздание на одну минуту к началу старта, наказываю тебя тремя неделями нарядов. И вот еще что… Глянь-ка, у меня борода есть или нет?
Кузьмич хмыкнул.
— Командир, ты что? Утром брился? А чего меня спрашиваешь. А на наряды я согласен. Мне сейчас любая работа в радость.
Кузьмич полетел по коридору, а я ощупал себя с ног до головы.
Привиделось, значит. Бывает. В космосе всякие противные штуки происходят.
— Кузьмич, — крикнул я вслед первому помощнику, — А какие ты три желания загадал?
Но Кузьмич меня не слышал. Он зигзагами летел по коридору и орал дурным голосом песню:
— У любви как у бабочки крылья…, — дальше не разборчиво. За углом скрылся.
И ведь наверняка ничего для меня не попросил! А я ведь первым курицу эту увидел.
— Присутствие командира требуется в командирской рубке, — достаточно тихо сообщил Волк по внутренней связи. Потом добавил лично от себя, — Кузьмич со своей прощается, животики надорвать можно.
Я поспешил к месту прощания.
Первый помощник обхватил центральный обзорный на всю возможную ширину рук и взасос целовал бронированное стекло. Единственное, что оправдывало его безответственный поступок служило то, что с другой стороны точно таким же развратом занималась Хомо-Бабочка.
Заметив, что в рубку вошел я, хозяйка сферы прекратила публичные губодвижения и приветливо помахала мне крылом. Я кисло улыбнулся, все еще находясь под недавним видением.
— Она поговорить с тобой хочет, командир, — Кузьмич уступил место у центрального обзорного, для чего-то почистив то место, где он неприлично себя вел.
— Чего еще от меня надо? — и долго не отойду. Чуть с лучшим другом меня не разлучила.
— Хочет выполнить любые три твои просьбы. Она может.
— Твои-то выполнила?
Довольная рожа Кузьмича говорила сама за себя. Надо потом склад проверить, наверно опять все сухарями забито. Кузьмич, он же без башки, ерунду всякую желал наверно.
— Проси, проси, пока не улетели, — бабочек толкнул меня в бок и притянул поближе микрофон.
С той стороны Хомо-Бабочка ободряюще кивнула.
— Ну, хочу чтобы счастье было во всем мире, — довольно вяло изъявил я свою просьбу.
Бабочка загнула один палец на одной руке, а вторым пальцем на второй руке покрутила у виска. Наверно, чтобы лучше запомнить.
— Еще хочу. Чтобы это… сбылись все наши мечты, и чтобы во вселенной не было голодающих.
Еще загнутый палец и повторное круговое движение у виска.
— Посерьезней, капитан, — морда у Кузьмича была совершенно счастливая, улыбка до ушей и слезы под глазами. Скорее всего это реакция на мои человеческие пожелания.
— Посерьезней? Хорошо. Могу. Я хочу, чтобы ты…, — я показал на бабочку за стеклом, — …нам, … — показал на всех нас, включая Кузьмича, — … Больше никогда и ни при каких обстоятельствах. А так всегда пожалуйста.
— Хорошо пожелал, — зашептал мне на ухо Кузьмич, — По-мужски. Это я понимаю.
— Ничего ты не понимаешь, Кузьмич. Помахай своей курице. Может никогда больше и не встретитесь.
Но ни Кузьмич, ни это, похожее на Кузьмича создание, еще не знали, что встреча их состоится гораздо быстрее, чем можно было предположить. И горькой будет она, эта встреча.
Но пока Кузьмич махал рукой и смахивал слезы, получая в ответ горячие воздушные поцелуи. Пока он был самым счастливым бабочкой, у которого исполнилось самое большое желание. Он встретил себе подобного.