Охотники до чужих денежек
Шрифт:
– Каких убийц? – Эльмира покраснела, вспомнив, как закончились крахом все их с Данилой двухнедельные усилия самостоятельно проведенного расследования. – Что ты об этом знаешь?
– Все знаю. Да и вы особенно не скрывали своих намерений, опрашивая едва ли не всех именитых людей в городе. Следствие ведут колобки, ой умора! – Она зашлась нервическим смехом. – Все убийства не укладываются в единую логическую цепь. Создается впечатление, что совершены они были разными людьми, хотя два последних, судя по баллистической экспертизе, этому предположению противоречат. Так?
–
– Сначала взрыв и гибель супругов. Затем снова взрыв. Погибает журналистик средней руки. Так – это уже трое. Затем этот твой дурацкий тур в преисподнюю... От кого бежала, Элка? От самой себя или еще от кого? Зачем было уезжать? Чтобы опять оставлять позади себя трупы?
– Но я не убивала! – Эмма вскочила со стула, роняя на пол и сумку, и телефон. – Ты соображай, что говоришь! Я никого не убивала. И никаких трупов позади себя не оставляла!
– Да, – просто, без былой театральности, согласилась Зойка. – За тебя это делала я... Только не нужно таких огромных глаз, дорогая! И слез мне твоих не нужно! Все, что мне было нужно, это защитить тебя! Понимаешь ты это или нет, кукла?!
– Но почему?! – Эмма потрясенно шевелила губами, никак не решаясь принять признание подруги за правду.
– Я же любила тебя. А то ты не знаешь?! – прыснула Зойка и возмущенно всплеснула руками. – Тебя все всегда любили! Тебя сама жизнь сделала своей любимицей, щедро одарив и родителями, и верными друзьями, и красотой, и средствами! Это я – бедная простушка... с черной душой.
– Зойка, я не могу поверить! Не могу! – Горло перехватил болезненный спазм, как тогда в домике, когда Гончаров пытался задушить ее. – Ты?! Все это делала ты?! Ты убила Ладу с ее мужем?! Затем Гончарова?! Боже мой!!! Это невозможно!!! Ты?! Все это сделала ты?!
– Ага, прибавь сюда еще смерть своих предков, которых я вполне удачно избавила от мучений нашего говенного мира, как ты изволила выразиться. – Зойка цинично плюнула через левое плечо. – Дермовым человечком был твой папашка, Элка. И слез твоих и горя не стоил. Тем более что рядом с тобой была я – самый любящий и верный человечек.
– А мать?! – Дыхание почти со свистом вырывалось у Эльмиры, но слез на удивление не было. Глаза оставались сухими, их даже пощипывало от того, что спасительная влага не желала проливаться.
– А ее я не могла оставить, дорогая. Она сразу бы поняла, кто это сделал.
– Почему?
– Потому что она с первого дня обо всем знала.
– О чем?! О чем она знала, господи! – Эльмира закусила губу и, вцепившись себе в волосы, снова обессиленно рухнула на стул. – О чем она знала, Зой?!
– О том, дорогая, что ее муженек напропалую использует бедную студентку, а попутно развращает ее в своей супружеской постели...
Глава 29
Родителям своим Зойка не могла быть благодарна ни за что: ни за сам факт рождения, ни за то, что они вполне благополучно и безболезненно для самих себя спровадили ее в интернат, ни за то, что потом вдруг резко начали страдать амнезией и напрочь
Училась она прилежно. В друзьях была разборчива. В меру скрытна, в меру общительна. С учителями и старшими наставниками – вежлива и услужлива.
Посему, заканчивая десятилетку, она смело могла рассчитывать на помощь как администрации интерната, так и городских властей, также неплохо знающих полноватую исполнительную девушку, без участия которой не обходилось ни одно мероприятие их городка, будь то ярмарка, проводы зимы или слет ветеранов Великой Отечественной войны.
В институте ей было интересно и занимательно. Она заново училась жить среди людей, взрослых людей, которым было наплевать на услужливую серую мышку из занюханного городишки, который даже на карте не значился.
Интерес к ней проснулся где-то на четвертом курсе, после того как она ценой неимоверных усилий сумела сблизиться с любимицей их курса – Потехиной Эльмирой. Ее стали приглашать на вечеринки. Не отворачивались при встрече, а дружески трепали по плечу, задавая дежурные вопросы о погоде, зачетах и здоровье.
Эмма, которая души не чаяла в своей подруге, как, впрочем, и во всех остальных своих друзьях тоже, часто приглашала Зойку к себе. Оставляла у себя ночевать, брала вместе с собой на отдых во время каникул и доверяла ей сверх всякой меры, совершенно искренне полагая, что Зойка столь же понятна ей, как открытая книга на ее письменном столе.
Тот момент, когда ее подруга оказалась правой рукой ее отца в его бизнесе, она, разумеется, проглядела, как не был ей понятен и истинный род его занятий. Эльмира и в мыслях не могла допустить, что ее Зойка, эта вечно чего-то смущающаяся тихоня в нелепых очках в роговой оправе, является одним из главных распространителей наркотиков среди студенчества и молодежи их города. А уж то, что Зойка спит с ее отцом, мог предположить разве что умалишенный.
Это было очень удобно – быть некрасивой и незаметной. Мало кто мог припомнить, где и когда он видел ее, настолько смазанной казалась Зойкина внешность. Она выполняла самые сложные поручения. Потехин доверял ей, как никому, потому что был уверен: девушка любит его, как никого и никогда не любила.
Все самые низкие и подлые дела он вершил ее руками. Неспроста Гончаров терзался сомнения, сидя в баре в чужом городе. Ему бы напрячь немного память да вспомнить, где он мог видеть девушку, с которой столкнулся на перроне, выходя из своего вагона. Да в самый неподходящий момент подсел к нему Леонид и принялся загружать своими проблемами, не дав возможности воссоздать в памяти один из фрагментов жутких порнографических снимков, запечатлевших его родную дочь. А ведь на одном из них на самом заднем плане отчетливо виднелось лицо Зойки, со злобной ухмылкой наблюдавшей за вакханалией. Но не случилось, и он унес в могилу свои сомнения, совершенно не подозревая, что умер из-за того, что посмел поднять руку на обожаемую Эмму...