Охотники на мутантов
Шрифт:
Ожог пружинисто вскочил на ноги. Зрачок правого глаза исчез в багровой пелене, лицо потемнело. Зашипев, он бросился вперед, и тогда Лесник, навалившись плечом, опрокинул на него кабинку.
Основание у нее было металлическим, к крыше крепились приборы — кабинка была не такой уж и легкой, сталкеру пришлось напрячься, чтобы столкнуть ее. Прозрачный параллелепипед рухнул на пол вместе с Ожогом, но тот догадался упасть сам, погасив падение руками, проем пришелся как раз на него, и будка лишь слабо толкнула, целиком накрыв капитана. Оказавшись внутри, Ожог приподнялся, пытаясь спихнуть ее с себя.
Лесник побежал к ружью.
— Посмотри
— Но я не смогу жить здесь! — выкрикнула она. — Борг, я не смогу! Я… я здесь умру, в этих подземельях, мне здесь плохо, совсем плохо… прошу тебя — давай попробуем подняться. Мы отсоединим тебя от кабелей, я потащу тебя, мы что-нибудь придумаем!
— Ничего не выйдет.
— Ведь наверху есть ученые, врачи. Они помогут…
— Я никому не нужен. Кто станет мне помогать, для чего? Да я и не доживу…
— Ты нужен мне!
— Меня не отсоединить. А ты не сможешь тут жить. Не сможешь?
Глядя в лицо киборга за стеклом саркофага, Настька медленно покачала головой. Борг смотрел на нее. У нее уже не было сил плакать, все слезы вытекли, и вместе с ними вытекла ее душа, по капле покинула тело — там не осталось влаги, оно превратилось в безводную пустыню, сухую, полную мертвенного жара. Она стала взрослой. Взрослой — ничего от ребенка не осталось в ней. Настя поняла: они не могут быть вместе. Он был существом подземелий, она — человеком с поверхности.
Борг тоже понял это.
— Тогда я включу конвертер, — сказал он.
Кабан сдавил горло Цыгана одной рукой, а другой выкручивал кисть, в которой тот держал ремень. Пряжка прорезала кожу, ладонь стала скользкой от крови. Наконец пальцы разжались, и ремень упал. Рамир спиной чувствовал глубину скважины за собой, слышал клокотание воды. Оно стало громче:
Он сцепил зубы. Пройти треть Зоны, Могильник и этот чертов подземный комплекс, освободиться от проклятия контролера — чтобы сдохнуть тут?! Волна угрюмой глухой злобы поднялась в нем. Рамир взревел и коленом врезал Кабану между ног. Раз, другой, третий. Он не мог вдохнуть, и в глазах потемнело от усилия. Кабан, проревев что-то, схватил Цыгана за горло обеими руками. Для этого ему пришлось отпустить правое запястье, и сталкер тут же вцепился в поручень. Долговец уже почти перевернул его через ограждение.
В этот момент поток падающей из трубы воды стал больше. Он не просто усилился — клокоча, вода стала затапливать пещеру.
— Но ты ведь можешь прожить еще долго, — сказала она. Стекло запотело от ее дыхания, Настя потерла его рукавом. — Я буду спускаться. Буду навещать тебя.
— Не будешь. Это сейчас ты так говоришь, но потом… Это — центр Могильника, сюда трудно попасть. Ведь не поселишься же ты в Бобловке. Я включу
— Да, — прошептала она.
Он кивнул. Качнулся свернутый спиралью провод, протянувшийся от устройства, которое скрывало левый глаз Борга.
— Тогда в Зоне станет лучше? — неуверенно спросила она.
— Не знаю.
— Но ты умрешь, если включишь эту штуку. Нет, не надо! Живи, пожалуйста, живи!
— Я существую — не живу. Я не должен был привязываться к тебе. Ты стала моим последним человеческим чувством. Когда ты уйдешь, я превращусь в машину. Окончательно. Механическое давно побеждало, оно лишало меня эмоций. Я становился все более расчетливым, как вычислитель, никаких чувств, только математика. Ты, воспоминания о тебе, надежда, что ты снова появишься, удерживали во мне человеческое. Но теперь… Что мне делать? Целую вечность лежать здесь, одному, обслуживая мертвый комплекс, убивая заходящих сюда сталкеров, подчиняясь прошитым в меня программам? Я не хочу этого. Никакой боли, я уйду спокойно, если буду знать, что ты счастлива. Ведь ты будешь счастлива?
— Я постараюсь… — едва слышно прошептала она. — Но Рамир может вытащить тебя, поднять наверх. Борг, послушай! Он сможет…
— Тогда скажи им. Если отключить вспомогательный сброс и задвинуть заслонки, вода затопит все…
— Не надо, перестань! Не включай конвертер, я не хочу этого. Лесник говорит, что контролеры должны жить, что нельзя нарушать систему…
— Значит, ты передумала?
— Я не знаю! Наверное, не надо уничтожать их? Они ужасные, но… нельзя убивать их всех.
— Хорошо, я просто затоплю комплекс. Эту систему придумали на случай, если понадобится уничтожить его. Скажи им — сейчас я затоплю Крепость.
Подхватив валявшуюся возле прожектора двустволку, Лесник вынул из мешочка на поясе два патрона и стал заряжать. Ожог заскрипел зубами, спиной приподнимая будку. Сталкер вскинул ружье, прижал приклад к плечу. Из-за железного основания и приборов поднять кабинку было трудно. Ожог выставил одну ногу, уперся в пол, просунул пальцы под края и тогда наконец смог распрямиться.
Лесник выстрелил из обоих стволов. Ожог упал.
Пластиковая стенка разлетелась вдребезги, осколки по сыпались вокруг. Поджарое тело выкатилось из дыры, дол-говец змеей метнулся к Леснику. Тот врезал прикладом по раненому плечу, Ожог с хриплым стоном упал на колени. Провода от прожектора тянулись по настилу, образуя кольца и петли, Лесник стоял в одной такой петле. Схватив пучок тонких черных кабелей, Ожог дернул, затянул петлю вокруг ног Лесника и рванул изо всех сил. Сталкер повалился на него, капитан пригнулся, обматывая провод вокруг лодыжек. Прожектор над ними тихо гудел, в широком луче света по полу протянулись длинные тени.
— Я обещал тебе, что задушу голыми руками? — крикнул Ожог.
Кабели крепко стянули ноги Лесника. Он махнул ружьем, отползая, словно удав, к краю настила. Ожог выдрал двустволку из его рук, ударил стволами по голове, крутанул и сильно ткнул прикладом в лоб. Зрачки Лесника поползли вверх, он судорожно вздохнул. Отбросив ружье, капитан приподнялся над сталкером и сжал его шею. Лесник моргнул, взгляд стал осмысленнее, он уставился в искаженное, изуродованное ожогом лицо над собой. Долговец душил его. Лесник задергался, пытаясь вдохнуть, но противник держал крепко, пальцы его были как железные крючья, теперь уже ничто не могло оторвать их от горла.