Охотники на охотников
Шрифт:
И он ушёл, оставив нас одних, а я задумался над его словами. Выходит, другие охотники за артефактами пока ещё не явились. Но я был уверен, что если не сегодня, то со дня на день они точно явятся. Потом я посмотрел на Тёрнера и по его взгляду понял, что ему интересно узнать, о чём же мы с Иаковом беседовали. Рассудив, что нас вряд ли будут подслушивать, я, склонившись к самому его уху, шёпотом пересказал ему наш разговор.
Мы не стали долго ждать и сразу отправились на поиски хранилища с книгами. Дорогу указал один из монахов, встреченный нами на улице, и вскоре мы уже входили в небольшую комнату. В углу стоял стол, за
– Новенькие? – оторвавшись от чтения, спросил монах. – Что-то я раньше вас не видел.
– Да, мы только сегодня прибыли. От Иакова, который заменяет архимандрита во время его отсутствия, мы узнали, что здесь есть книги, и пришли ознакомиться с вашей библиотекой.
– Интересуетесь чтением? – почему-то обрадовался монах. – Я очень люблю почитать. Жаль, что в нашем монастыре очень мало книг. Я их все уже чуть ли не наизусть знаю.
– Можно мы посмотрим? – спросил я его.
– Конечно.
Мне хватило двадцати минут, чтобы перебрать все книги и понять, что той, которую мы ищем, здесь нет. Хотя я изначально предполагал, что иначе и быть не может. Кто же будет хранить такой бесценный экземпляр на виду? Но на всякий случай проверить всё же стоило, что я и сделал. И вот пришла пора задать монаху несколько вопросов.
– А ещё где-нибудь в монастыре есть книги?
– Нет, – покачал тот головой. – Я даже никому из братьев не даю их с собой, чтобы не испортили ненароком. Пускай читают здесь.
– Может, существует какой-нибудь тайник? – спросил я и пристально посмотрел на него, наблюдая за его реакцией.
– Какой ещё тайник? – удивился монах. – С книгами что ли? Да от кого нам их прятать?
Удивление его было вполне искренним, и я решил спросить прямо:
– А доводилось ли тебе когда-нибудь видеть книгу Платона?
– Чью книгу? Вы какие-то странные вопросы задаёте. Нет, такая книга мне незнакома.
Глаза этого человека не врали, и он действительно не знал, о чём я говорю. Значит, нужно было искать в другом месте, поэтому, поблагодарив его и попрощавшись, мы ушли.
Следующие несколько дней тоже не принесли нам никаких результатов. Я пытался кое-что выведать у Иакова, естественно, не в лоб, а заходя издалека, но у меня ничего не вышло. А когда он начал как-то косо на нас посматривать, мне пришлось прекратить свои расспросы. Также я обращался и к другим монахам, пытаясь наладить с ними контакт, но всё тщетно – никто ничего не знал, а в большинстве случаев вообще не понимал, о чём я толкую. И судя по косым взглядам, нас, наверное, постепенно начинали принимать за сумасшедших, так что пришлось на время прекратить расспросы. Вся надежда оставалась только лишь на архимандрита Тимофея, но он пока что не возвращался. Охотников за артефактами мы тоже не видели, хотя пора бы уже им было появиться. И всё чаще меня посещала мысль, что всё закончится, так и не начавшись – нам не удастся найти артефакт, и мы навсегда застрянем в этом времени.
Но однажды вечером, спустя неделю после нашего появления в Кирилло-Белозерском монастыре, произошло событие, изменившее всё кардинальным образом. Ко мне в келью зашёл Иаков, и с первого взгляда на его взволнованно-удивлённое, и я бы даже сказал, растерянное лицо мне стало ясно, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
– Вас зовёт к себе святой старец Амвросий, – произнёс он дрожащим голосом.
Позади него я увидел Джона Тёрнера, который вышел из своей кельи на звук.
– Кто такой Амвросий? – спросил я Иакова. – Мы ведь ждали возвращения архимандрита Тимофея. Вы говорили, что он должен вернуться через несколько дней, но прошла уже целая неделя, а его всё нет.
Но Иаков словно пропустил мимо ушей фразу, касающуюся настоятеля, и ответил только на мой первый вопрос:
– Это старейший обитатель монастыря, он находится здесь вот уже семьдесят три года. А его возраст перевалил недавно за сто лет.
– Семьдесят три? – задумчиво произнёс я. – Значит, с 1612 года? Это когда русские прогнали поляков из Москвы?
Мне вспомнились слова профессора о том, что как раз тогда библиотека Ивана Грозного и могла попасть в Кирилло-Белозерский монастырь. А в частности, книга Платона.
– Да, именно так, – кивнул Иаков. – Примерно в то время он здесь и появился.
– Но с какой надобностью он зовёт нас к себе? И вообще, как он узнал о нас?
– Вот тут-то и кроется загадка, – развёл руками Иаков. – Он ведь уже на протяжении многих лет ни с кем не разговаривал, да и келью свою не покидал очень давно. А сегодня, когда ему принесли еду, неожиданно заявил, чтобы к нему привели двух новых монахов, один из которых глухонемой.
Он покосился на Тёрнера, поскольку именно тот играл роль глухонемого, а затем вновь обратился ко мне:
– Вероятно, у него случилось какое-то видение, не иначе. Поспешите же скорее, пока он в силах сказать хоть что-то.
Я ощутил сильное волнение, почувствовав, что вот-вот должно произойти нечто крайне для нас важное. Тёрнер не понял ни слова из нашего разговора, поскольку мы говорили на русском, но по его горящим глазам мне стало ясно, что он почувствовал то же самое. Недолго думая, я поднялся на ноги, и мы направились вслед за Иаковым к выходу из кельи. Но как выяснилось вскоре, келья святого старца располагалась не в братском корпусе, а в другом здании.
– Он не любит, когда кто-то находится рядом с ним, – пояснил нам Иаков. – Предпочитает уединение.
Улучив момент, я подмигнул Тёрнеру, и тот в ответ улыбнулся мне. Мы оба находились в приподнятом настроении, так как знали наверняка, что решается судьба нашей миссии по поиску артефакта. И мы совсем позабыли об осторожности, ведь в любой момент здесь могли появиться подручные колдуна, вооружённые автоматами, и тогда нам бы точно не поздоровилось. Но этого не произошло, и вскоре мы вошли в келью, встретившую нас полумраком, так как в ней не горело ни одной свечи. И только благодаря отсвету из коридора я смог разглядеть дряблого старика, который лежал на кровати, накрытый одеялом. Поначалу я подумал, что перед нами находится покойник – настолько бледным было его лицо. Но когда его глаза медленно приоткрылись, стало ясно, что он ещё жив.