Охотники ночного города
Шрифт:
— Этому нельзя научить за пару дней, — раздраженно отозвались из-за стены. — Это не баллада, которую можно выучить наизусть.
— Отправьте несколько своих знающих к нам, — настаивал человек в плаще. — Пусть они оценят наши усилия и посоветуют, как нам лучше организовать команды. Пусть они станут хотя бы символом вашего расположения, пусть дадут остальным уверенность в том, что нас поддерживает весь древний народ.
— Нет, — резко отозвался невидимка за стеной. — Мы не будем вмешиваться в ваши дела. Пути нашего народа идут слишком глубоко от ваших дорог.
— Вы и сами видите опасность. Не можете не видеть.
— Это еще не война, — возразил голос из-за стены. — Люди часто сбиваются в стаи. В этом их природа. Стаи, племена, поселения, города… Все это мы видели, и не раз. Это не угроза нашему миру.
— В этот раз в стаю собираются охотники. Вы знаете, чем обычно это кончается — большой кровью. И если раньше это было опасно лишь для тех, кто находился поблизости от стаи, то сейчас, когда все люди и города связаны, беда грозит всем нам. Мы в шаге от того, чтобы все людское племя устроило охоту на всех нас. Еще немного, и тайны перестанут быть тайнами. И тогда вы не сможете дальше скрываться в своих норах, как делали это целыми веками, пользуясь тем, что люди позабыли о нас.
— Мы не…
— Глобализация, — нараспев произнес человек в плаще, — вам знакомо это слово? Сейчас мы видим лишь одну стаю, непризнанную, странную, не имеющую влияния. Но они заразят остальных. Их поддержат вожаки народов и племен. Здесь, там, за морями, за океанами… Их поддержат обязательно, когда убедятся в том, что охота — реальна. И тогда грянет война на выживание, наш народ против их народа — огромная кровавая битва, как те, что опустошали землю задолго до нашего рождения. И сейчас нам этой схватки не выиграть. И людям — тоже. Мы будем биться до самого конца, пока на земле не останется ничего, кроме выжженной корки глины. И если вы думаете, что сможете, как раньше, отсидеться в глубине, то вы ошибаетесь. Теперь люди набрали такую силу, что вам не укрыться даже в самых дальних и глубоких норах. Вы знаете, что такое подземный ядерный взрыв?
— Мы знаем о подземных взрывах больше, чем ты можешь себе представить, — с затаенной угрозой произнес голос из-за стены, ставший внезапно грубым и глухим. — Не думай, что испугал нас.
— Ага, — с удовлетворением произнес человек, шумно втянув воздух носом. — Я вижу, здесь появился кто-то более здравомыслящий!
— И менее терпеливый, — отрезал грубый голос. — Ты уже получил то, что хотел. Твоя информация принята к сведению и будет обсуждаться на новом совете.
— Ваши советы длятся слишком долго, — заметил человек в плаще.
— Сколько надо, столько и длятся, — раздалось из-за стены. — Ты выполнил свое задание, зверь. Теперь настало время уйти и оставить нас размышлять над тем, что ты сообщил.
— Я еще вернусь, — пообещал человек в плаще. — И скоро. Или придет кто-то от меня, чтобы получить ваш ответ. Мы ждем его, но не сможем ждать вечно. У этой войны только две стороны, подумайте об этом. И вам не удастся придумать третью, думайте хоть сто лет. Вы понимаете меня?
— Прекрасно понимаем, зверюга, — хрипло бросили из-за стены. — Не вздумай нас пугать… Кто не с нами, тот против нас, да? Только помни, это придумали люди, и лучше бы вам не брать с них пример. Это всегда плохо кончается. А теперь уходи.
— Я запомню тебя, храбрый подземник, — мягко сказал человек в плаще, бесшумно втягивая воздух носом, — и мы еще встретимся. Так или иначе. На одной стороне или на разных, но — еще встретимся.
Каменная стена не ответила. Человек в плаще подождал немного, но так и не дождался ответа. Тогда, пожав широкими плечами, он сделал шаг назад и растворился в каменном лабиринте узких коридоров.
В крохотной подземной комнате осталась лишь холодная и сырая тьма.
* * *
Когда тишину комнаты нарушил мягкий писк электронного будильника, Алексей открыл глаза. Медленно и осторожно он протянул руку в сторону и коснулся черной кнопочки, прерывая сигнал. Глубоко вздохнув, он медленно выпустил воздух через нос и только потом сел.
Мягкий плед, расстеленный на желтом ламинате, приятно грел ноги. Кобылин повел плечами, разминая мышцы. Полчаса бездумного лежания на полу давали ему больше отдыха после дневных тренировок, чем целая ночь бесцельного валяния на мягком диване. Алексею нравилось не думать ни о чем. После этого тихого получаса он чувствовал себя так, словно хорошенько вымыл голову изнутри. Все тело наполняла легкость, мысли становились четкими и ясными, а все тревоги отступали далеко-далеко и казались несущественными. Это было таким приятным ощущением, что Кобылин подумывал сменить утреннюю зарядку таким вот сеансом размышлений.
Мягко поднявшись на ноги, он свернул плед и аккуратно положил его на диван. Потом вышел на кухню и вскоре вернулся с большой чашкой крепкого, как следует заварившегося чая. Устроившись на диване, Алекс поставил чашку на низенький журнальный столик, прямо рядом с ноутбуком, и включил компьютер. Машинка зашуршала и начала загружаться. Алексей поднял чашку, сделал большой глоток и окинул взглядом зал.
Большая комната, наполненная мягким светом, уже ничуть не напоминала старую обшарпанную гостиную, с ободранными обоями и поцарапанными полами, заставленную кучей старой мебели, что разваливалась на глазах. Ремонт удался на славу, и сейчас Кобылин с гордостью осматривал поле боя, чувствуя себя победителем.
Он выдержал все в светлых тонах. Светлые обои, светлый ламинат. Светильники на стенах сменили старую люстру и были расставлены так, что в комнате не осталось темных углов. Вместе с тем свет был не ярок и не резал глаз. Книжные шкафы со стеклянными дверцами, гардероб, бар — все было сделано из светлого дерева, мягко отражавшего свет. Мягкий — именно этим словом руководствовался Алекс, отстраивая свою гостиную заново. И теперь она ничем не напоминала его старую квартиру. И его старую жизнь.
Прихлебывая горячий чай из кружки, Кобылин ловко защелкал клавиатурой, набирая пароль. Потом запустил дозвонщик, вышел в Интернет и запустил прием новой почты. Писем оказалось довольно много. Дожидаясь, когда они загрузятся, Алекс поднялся, забрал кружку с чаем и подошел к окну.
За толстыми пластиковыми окнами царила тьма. Одинокий фонарь во дворе еле светил, напрасно пытаясь рассеять темноту ранней зимы, и выглядел скорее тусклой звездочкой, чем путеводным маяком. Отхлебнув горячего чая, Кобылин прищурился, наблюдая за хороводом крохотных снежинок, вьющихся в слабом свете фонаря.