Охотники за ФАУ
Шрифт:
— Не хвастай. Я-то знаю!
Баженов помолчал. Голова так болела, что каждое слово — как иголка в мозг.
— Не хвастаю. Кроме автоматчиков из роты охраны и саперов есть и еще бойцы.
— Откуда?
— Сформировал из возвращающихся из госпиталя в часть.
— Понятно! Они заходят спросить у тебя адрес своей части, а ты их зачисляешь к себе! Ты обалдел? Ведь есть приказ главнокомандующего, запрещающий это.
— Знаю. А кто будет вылавливать гитлеровцев на чердаках пустых домов?
— Как? В нашей части города?
— Вот именно. Уже захватили сорок семь пленных. Убитых — в три раза больше.
— Не понимаю!
— Кое-кто из недавнего танкового десанта, а большая часть — по приказу. Они выжидали, чтобы с началом их штурма действовать с тыла, поднять у нас в тылу панику. Называлось: операция «Троянский конь».
Ты назвал так?
— Их командир семьдесят второй пехотной. Дверь распахнулась, и вошел майор Бичкин, краснолицый, улыбающийся:
— Еще полтора десятка фрицев выудил! Один кричит — «их бин доктор». Когда будете допрашивать?
— Направьте в подвал.
— Там и так уже сорок семь ждут разговора с вами
— Почему не передашь Андронидзе? — спросил Сысоев.
— По той самой причине, по которой и тебя вызвал.
— Что ты такой бледный, даже губы серые?
— Голова побаливает.
— Бессонница?
— Работа. Спать некогда. Захватили мы спиртовой и пивной заводы. Спирт в подвалах. Мои часовые охраняют. Так бойцы с передовой повадились бегать на пивной завод за пивом. Оголяют фронт. Я приказал выпустить пиво на пол. И то норовят зачерпнуть котелком.
— Не впитывается в землю?
— Там бетонный пол. Воды нет, так однажды пожар этим пивом тушили…
— А нас ты пивом угостишь?
— Угощу.
— С пола?
— Нет, из бочки, где плавал фриц-утопленник.
— Мрачновато ты шутить стал.
— Какие тут шутки! В этом городе не до шуток. Мины.
— Масса мин, — вмешался Бичкин. — Боец открывает дверь — взрывается. Ступил на доску в комнате — взрыв. Гражданский берет дрова из кучи — взрыв. Идут по воду к Днепру — на берегу взрыв. А когда ничего в доме не взорвалось и в нем уже живут, он сам взрывается: мины замедленного действия. Полная передняя граждан, а зачем? Пришли просить: «Проверьте дом», «Дайте сапера».
— Майор Бичкин, попрошу вас принять посетителей.
— Разрешите принимать в кабинете Свешникова? Удобнее: он по ту сторону коридора, а ко мне надо подниматься на второй этаж.
— Действуйте.
— Ваш дом не минирован? — с наигранной пугливостью спросил Сысоев.
Баженов с интересом поглядывал на Сысоева. Обращается на ты. Пытается шутить. Баженов вынул из ящика стола радиомаяк и сказал, что нашли у стены этого дома.
— Удалось ли поймать «бравого»?
— Нет. Ищу. — Баженов спрятал радиомаяк. — А как Мюллер? — лицо Сысоева посуровело.
— Пока никак.
— Не смею злоупотреблять вашим временем, Юрий Николаевич, — заговорил Петрищев, — но в вашей сводке значится «типография». Я узнал, что политотдельцы уже точат на нее зубы. Вот мы и поспешили. Надо срочно отпечатать «Справочник для старшин» и некоторые инструкции. У вас действительно имеется типография на ходу?
Баженов достал из ящика стола сложенный листок коричневатой бумаги и протянул. Полковник развернул.
«Ключевски Висти № 1. Орган Ключевского РК КП(б)У, районной и миськои рад депутатив трудящих».
— Как, в городе уже функционирует райком и горсовет?
— Нет! Это посоветовал Льоха. Он же дал и редактора-организатора — Поля, и двух наборщиков из партизан.
— Поль — иностранец?
— Партизанская кличка. Павел Рутковский. Он же <Американец»!
— Петр Иванович, поглядите на эту газету номер один! Здесь и «От Советского информбюро», и статья «Битва за город», подписанная старшим лейтенантом Баженовым, и заметки о зверствах немецких оккупантов, и статья Льохи о возрождении города, и приказ военного коменданта, подписанный тем же старшим лейтенантом Баженовым…
— Из-за этого приказа я весь сыр-бор затеял, — сказал Баженов. — Если желаете, товарищ полковник, я прикажу проводить вас в типографию. Поль сейчас там. Только быстро перебегайте проспекты. Слышите, как садит?
— Если бы ты не вызвал меня, — сказал Сысоев, — я бы и сам приехал. Над о осмотреть на дзоте действие «казана», как окрестил его Мацепура. Но зачем ты меня вызвал? Что-нибудь экстрановое?
— И новое и не новое. Противник опять применил противотанковое оружие. Танк— вдребезги, в точности как тогда на Гнилушке. Понимаешь, это сработал не фаустпатрон. И снова я нашел неподалеку обрывки такого же провода.
Баженов достал из ящика и положил на стол кусок черного обугленного шнура. Сысоев внимательно осмотрел его.
— Обычный электрический шнур с толстой резиновой изоляцией.
— Знаю. Но что за повторяющаяся случайность, почему он опять возле уничтоженного танка?
— Может, это шнур передвижной электростанции или прожектора? И никакого отношения к танку не имеет, а танк разбило потому, что кроме мин или фауст-патрона взорвался собственный боезапас?
— Не знаю. Поедем, посмотришь, пока не стемнело, а то и опасно будет и плохо видно.
Вошел майор Свешников. Доложил, что у трофейных складов на улице Леси Украинки заменил дивизионных часовых комендантскими. Еле удалось…
— Мне уже звонили и Бутейко и Черкасов. Пусть обижаются, — сказал Баженов.
Свешников сообщил, что бывшая больница очень понравилась начальнику госпиталя Равичу, и он очень благодарил — и за дом, и за трофейные медикаменты тоже. Свешников направил группу гражданских и партизан к саперам для обучения технике разминирования. Свешников хотел продолжить свой доклад, но Баженов попросил его повременить, а сейчас подежурить: он сходит с майором в одно место, а через час вернется обедать.