Охотники за головами (Headhunters)
Шрифт:
– Мы думали смотаться на уикенд в Амстердам как-нибудь летом, – сказал Балти Уиллу. – Ты же не против, чтоб он тоже поехал, ведь так? – повернулся он к Карен.
– Конечно, нет. С чего бы?
– Не знаю. Некоторые женщины не любят, когда их бойфренды, или как их там, шатаются где-нибудь в одиночку.
– Ты в душе традиционалист, правда? – со смехом сказала Карен.
– Так значит, ты едешь, Уилл? – спросил Манго.
– Не знаю. Подумаю об этом.
– Там до хрена наркоты.
– Так и здесь до хрена наркоты. Вопрос в цене.
– Манго собирается попробовать выбить билеты на поезд на своей работе, – сказал Терри. – Только ради того, что нам оплатят дорогу, можно, так уж и быть, потерпеть общество Манго. Заметь, он не оплачивает нам наркотики, и красные фонари тоже не входят в меню. Впрочем, я бы в любом случае не назвал бы себя клиентом проституток.
– Вы все – не клиенты, правда? – спросила Карен. Секс-Дивизион замотал головами. Больше всех -
Манго, хотя именно он был единственным из всей компании, который когда-либо платил за секс. Он предвкушал увидеть знаменитый район красных фонарей Амстердама, хотя, если верить описаниям Картера и Гарри, похоже, это полное дерьмо. А за этим последует Рипер-банн в Гамбурге. Но теперь, он вышел на элитный рынок. Девочки по вызову. Ему неловко было продолжать этот разговор. О таком никогда не хочется рассказывать, честно говоря, это не достижение, а промашка, лучше бы он вообще не заводил разговоров на эти темы.
– Уилл говорил, что ты, может, летом на недельку смотаешься в Корнуолл, – выдавил из себя Манго.
– А я всегда мечтала съездить в Тинтагел, – сказала она. – С самых детских лет. В Корнуолле красиво. Там меньше народу и пейзаж скорее ирландский, чем английский…
И тут Гарри почувствовал прилив счастья. Да, он обладал даром. Может, он двинулся умом. Он мог видеть события будущего. Понятно, что это только начало, но от волнения у Гарри побежали по спине мурашки. Если это так, то он окажется сильнее судьбы, сможет держать ее в своих руках. Если он скрупулезно исследует свое дарованние, если он сможет управлять своим даром, тогда ему несказанно повезло. Представь, что это значит – уметь предсказывать будущее. Срубаешь кучу денег на скачках и выигрываешь в лотерею каждый божий уикенд, его никто не сможет остановить, он будет постоянно получать свои бабки. Он станет хозяином мира.
– Прошлой ночью мне как раз приснилось вересковая долина с разбросанными камнями, – сказал он Карен, ее, казалось, это впечатлило. – У меня такое уже случалось несколько раз, я видел во сне вещи, которые потом происходили в реальности. Вначале, ничего не понятно, но потом что-то случается, и я точно понимаю, что это оно.
– Ты что, умеешь создавать сновидения? – спросила Карен.
– Это когда тебе снится сон и ты знаешь, что это сон, вот так, и ты можешь контролировать его и повернуть в ту сторону, в которую захочешь, да? Тогда это не будет настоящим сном.
– Да так и есть, это настоящий сон, – вдруг возмущенно вмешался Балти. – Это как просто мечтать.
Можно видеть сны, бодрствуя. Некоторые сны не забываются.
– Ничего в этом страшного нет, если ты честен с самим собой, но фишка в том, что ты всегда хочешь повернуть их так, как тебе самому больше нравится. Лучше оставаться незаинтересованным, и пусть эти сны развиваются самостоятельно. А надо же еще понять, что это значило, и увидеть смысл сна. Вот это меня убивает. Но когда в конце концов ты все прорубаешь, то дело сделано.
– А кто сказал, что твоим снам можно верить? Видеть сны – это естественно.
– Я тебе сейчас скажу, что естественно, – сказал Терри, он был уже сыт по горло всем этим дерьмом про сновидения, мечты и путешествия в иные миры, это все – сказки, причудливый хипповый бред. – Что естественно – так это залить себе в горло приличную пинту.
Все засмеялись. Карен нравились друзья Уилла. Ей был интересен Манго. Для нее было удивительно познакомиться с человеком, прыгнувшим столь высоко по социальной лестнице, но который все же, в глубине души, понимал, что происходит. Он знал это, но сдался. Уилл настаивал, что глубоко в душе Манго оставался таким же, как в детстве, что все это связано с Питом.
– Я собираюсь пойти домой и посмотреть футбол, – объявил Балти за двадцать минут до закрытия.
– С меня достаточно.
– Ты все равно поставил видео на запись, – сказал Гарри. У него открылось второе дыхание, ему захотелось выпить еще. Картер знал, что тот в курсе насчет Дениз.
– Подожди, я пойду с тобой, – сказал Уилл.
Они допили и начади продвигаться к выходу. Уилл каждый раз удивлялся, приходя трезвым в питейное заведение. Это безумие – смотреть, как с каждый кружкой меняются разговоры и поведение. Это весело, если не случается чего-нибудь совсем уж мерзкого, хотя в таких пабах, как «Юнити», всегда царят какие-то подводные течения, впрочем, в «Хайде» еще хуже, драки там – обычное дело, и кто-нибудь обязательно получает кружкой в морду. Это местечко – вечный очаг напряженности, забит под завязку мудилами, всегда готовыми помахаться.
Ему не нравился «Хайд». Там было мерзко. А в «Юнити» все хорошо. Милый вечер. Он действительно думал, что отлично проведет предстоящее лето.
Уилл, Карен и Балти свернули с главной улицы, решив срезать путь до дома и пройти кратчайшей дорогой. Сквозь сетчатые занавески светились экраны телевизоров с мелькающими картинками, а перед ними сидели мужчины и женщины и смотрели, как мимо проходит жизнь. Все так хорошо получилось. После периода спада бизнес снова стал набирать обороты, и Уилл с Карен любили друг друга. Они даже это друг другу сказали. Она собиралась вскоре с ним съехаться. Уже много лет своей жизни Уилл не чувствовал себя настолько прекрасно. На улицах было спокойно, и он мог собраться с мыслями, пара пинт – для такой жарищи, как сейчас, вполне достаточно. Изредка проезжала машина, Карен наклонилась, чтобы погладить белую кошку, но та зашипела и быстро смылась прочь. Они дошли до своей улицы, и Балти отказался от предложения посмотреть футбол вместе с Уиллом. Он устал и сегодня вечером больше не хотел никуда идти.
Балти взглянул на часы. Он был пьян, но свежий воздух помог привести мысли в порядок. Он глубоко вдохнул и почувствовал бодрящее воздействие кислорода. Начал выдыхать и ощутил, как закружилась голова, подумал было, что это шутка, и ему захотелось рассмеяться, увидев, как перед глазами промелькнуло знакомое лицо пятимесячной давности, его последнее воспоминание о мире работы, пять месяцев – разве кто-то будет ждать так долго, разве кто-то будет специально выбирать момент, чтобы ударить Балти головой о переносицу, точно промеж глаз, в ту самую точку, где, как предполагают, должен находиться третий глаз, тайный орган, с помощью которого можно предсказывать будущее и все такое, в котором хранится знание обо всем мире, он слышал эту теорию на работе от одного индуса, но боль была не мистической, она, словно кинжал, вонзенный в черепушку, наполнила грохотом эту паузу в потоке мыслей, прострелила дыру в том моменте счастья, вдохов и выходов в тишине, хотя, может, из-за выпитого притупились ощущения, слегка, но не настолько, нужно было выпить еще пару пинт в иабе с друзьями, они ведь сейчас сидят там и радуются жизни, и он качнулся назад, и этот еблан МакДональд стоял перед ним, во плоти, с огромными черными глазами, а ведь у него они были, блядь, голубые, именно так говорят о Пэдди, у них голубые глаза и тонкие запястья, и Балти медленно закружился на месте, вспомнил, как сам двинул какому-то чуваку в Тутинге, тогда, много лет назад, он посадил какого-то чувака на жопу, теперь это другой мир, больше никто не выдает тебе конверт с заработной платой в конце недели, и ты уже не прочесываешь полки в супермаркетах в поисках специальных предложений, и вряд ли теперь можно позволить себе выпить когда заблагорассудится, не переживая о фунтах и пенсах, потому что надо экономить, и он счел, что этот удар будет вроде группового суда Линча, расплатой лишь за пять стереосистем, спертых из автомобилей, он сделал это, чтобы достать себе хоть какие-нибудь карманные деньги, вот что происходит, когда тебя заебывает все это общество, единственный способ выжить – это снова, как подросток, начать периодически подворовывать, МакДональд – он уже забыл о нем, о том вечере, как ирландец разыскивал его в пабе, он знал, что месть состоится, он ждал этого, он даже попытался собраться с силами, размахнулся и попытался ударить, по не дотянулся, затем почувствовал, что его крепко схватили за руки и завернули за спину, держали прямо над задницей, и вот тяжелый запах табака, и МакДональд говорит что-то, чего он не понимает, и и с двух сторон появляется еще пара силуэтов, они словно птицы, сели ему на плечи, огромные ебучне грифы, выжидают момента, когда можно будет подхватить то, что останется от мертвеца, бродяги, настоящие люди-отбросы эти оранжисты, Балти ждал следующего удара, думал про свою старую вытянутую мошонку, и вот удар обрушился, вместе с болью, раздирающей насквозь все тело, и яйца пляшут в агонии, так и есть, и он упал и почувствовал, что руки отпустили, они допинали его до площадки с травой, и он лежал, раскинувшись, и смотрел, как в воздухе мелькают эти ноги, а один из тех мудил, не помнит, какой именно, да на самом деле это неважно, попытался двинуть ему подошвой в голову, попал по щеке, и они продолжали колотить его ботинками, все с большим и большим размахом, а он отключался и снова приходил в сознание, думая, как бы теперь хотелось все переиграть, теперь понятно, почему он живет на пособие, сводя концы с концами на сорок шесть фунтов в неделю, он не умеет жить так, как нормальные люди, а весь мир вокруг пытается его убедить, что он -паразит, а политиканы выкладывают за завтрак ровно такую же сумму, вот что они делают, нанимают проституток, и проститутки валят тебя на землю и выбивают из тебя дерьмо, пинают тебя ботинками, с душой и с расчетом, он просто слишком застенчив, только это помешало ему найти другую работу, а те, которые с мечом придут, от меча и погибнут, вот только это не меч, и он выкрикивал матерные ругательства этим четверым мужчинам, как будто они были типа вивисекторов, он вспомнил тот разговор с Карен, о том, каково бы это было, если бы тебя прибили гвоздями за руки и за ноги, а какой-нибудь старый пиздюк, о нет, она не использовала этого слова, потому что как-то раз сказала, что для женщины это оскорбительно, какой-то старый пидор со скальпелем, полуслепой, пускающий в чай слюни, режет подопытного кролика, безо всякой анестезии, делит его на части, и Балти не испытывал к себе сострадания, надо же, блин, отвечать за свои поступки и все такое, и от врагов ты не дождешься прощения, ебаный пиздюк из Белфаста и его дружки-мерзавцы, в первый раз в жизни он хотел, чтобы IRA стерла с лица земли этих ебланов, он видел, как сверху на него падает тяжелый молоток, и понимал, что сейчас ему переломают ноги, но затем все почему-то остановилось, и он услышал крики и топот бегущих ног, последний удар в голову, смех, и кто-то сказал, что теперь счет сравнялся, ты, жирный ублюдок, а потом послышалось хлопанье дверцами, выхлоп газа, запах паленой резины, а потом над ним появляется это черное лицо, с дредами, прям как у Руда Гуллита, крепко заплетенными на черепушке, и низкий голос Вест-Индии, но с ним все в порядке, он все еще в сознании, и он сел, опершись о стену, и попытался оглядеться и осмыслить происходящее, но ерунда, теперь уже все хорошо, хотя у него, вероятно, сотрясение мозга, и вот уже вокруг Балти суетятся три какие-то мужика, помогают ему встать, говорят, что вызовут «скорую» по мобиле, но он сказал, что с ним все в порядке, ои сможет о себе позаботиться, и он встает на собственные обе ноги, и вот вокруг него все больше и больше каких-то незнакомых людей, они говорят между собой, все время спрашивают, в порядке ли он, и вот он встал, слегка пошатываясь па нетвердых ногах, охуевший от осознания того, что его измудохали на его же собственной территории, но шансы были невалики – перевес в четыре человека – или в пять – против одного, и он разозлился сам на себя за то, что расслабился, подумал, что такие штуки решатся сами собой, а теперь он намерен уделать этих ублюдков, первой реакцией было отомстить, жить в кошмаре, да, блядь, правильно, не сдаваться, не подставлять другую щеку, кем, блядь, они там себя возомнили, и он сел на тротуар и сидел так очень, очень долго, пытаясь собраться с силами.
Отбросы игрушечного города
Стук молотков отдавался в Черчилль Мэншн глухим низким эхом, тупой грохот стали об асфальт – этот звук заполнил тоннели и аллеи, просочился сквозь ворота и через площадь и донесся до того самого места, до лавочки, на которой сидел Балти. В момент, когда вибрация достигла его слуха, мало что оставалось от изначальной силы этого звука. Из строения вдалеке раздавалась музыка, тяжелые басы гремели в унисон с молотками. Он не прислушивался к этим звукам нарочно. Просто чувствовал, как в черепе постоянно отдает тупой болью, а солнце припекает голые руки. Татуировка со львом стерлась и постарела, от былой славы остался только тусклый призрак. За эти пятнадцать лет чернила успели впитаться, и Юнион Джек, обернутый вокруг короля саванны Стэмфорд Бридж, утратил четкость границ красных, белых и синих полосок. Кожа зарубцевалась, всосала рисунок. Вот уже две недели Балти пытался оправиться, попав под выплеск гнева МакДональда, синяки и переломы все еще заживали.