Охотники за головами
Шрифт:
— Ух… Все, потащили дальше, — сказал он и, увидев Грэйс, спросил:
— Ной, зачем ты ее притащил?
— Она была рядом с сой, что в тебя стреляла, — ответил Шериф.
— Отпусти ее.
— Да пусть идет, — пожал плечами Ной.
— Нет, я не хочу оставаться. Возьмите меня с собой, — попросила Грэйс.
— А чем… тебе здесь не нравится? — спросил Джим. Говорить ему все еще было нелегко.
— Да я здесь была на положении вещи. Я и Кисеи — мы принадлежали этому борову…
И Грэйс с удовольствием
— Эй, подруга, ты наш товар не порть! — заступился за Нэта Боб Реслер.
— Ладно, взяли, понесли, — скомандовал Джим, — а ты, если хочешь, иди с нами…
И процессия снова двинулась в направлении выходного шлюза.
Поворот следовал за поворотом, носильщики сменяли друг друга, а Грэйс, стараясь быть полезной, поддерживала голову Кранга за уши, когда его тяжелое тело сволакивали по ступенькам.
В том месте, где было первое столкновение, Гориллу-Кранга пришлось тащить на руках.
Грэйс испуганно смотрела по сторонам, перешагивая через обезображенные тела защитников корабля и еще дымившиеся останки боевых машин.
Вскоре показались Паризи и Рональде.
— Ты один? — спросил новичка Джим, и Рональде кивнул. — Нам помогать не нужно. Собери оружие, броню — все, что осталось от твоих ребят.
— Он живой? — спросил Паризи, имея в виду главную добычу.
— Пока да, — кивнул Реслер и подмигнул Грэйс. Общими усилиями Кранга протащили через узкий шлюз и бросили на пол уже на «Тритоне».
— Ну что, Джим? — выглянул из кабины Кальвин.
— Уходим, Орландо.
— Понял…
«Тритон» втянул магнитные захваты, зашипел сложившейся шлюзовой камерой и, оставив «Манилу» в одиночестве, стал ложиться на курс.
Держась за стену, к Джиму подошел Рональде:
— Куда все это, сэр? — И он показал на сваленные в кучу, испачканные в крови элементы брони.
— Иди отдохни, парень. Мы без тебя разберемся, — сказал Ной Шериф, видя, в каком состоянии находится новичок.
— А куда девать эту особу? — спросил Реслер, указывая на хорошенькую пленницу.
— Высадим в ближайшем порту…
— Это понятно, но сейчас-то как… — В словах Реслера послышалась какая-то двусмысленность, и Форш поспешил ее загладить.
— Не бойся, к тебе здесь никто приставать не будет, — заверил он девушку.
— Эй, командир, говори только за себя, — заметил Ник Дилонги.
— О-о… — простонал Нэт Кранг и открыл глаза. Он удивленно огляделся и, остановившись на Джиме, сказал:
— Эй, кажется, я тебя знаю… — затем перевел глаза на Реслера и добавил: — О, и тебя тоже… А где я?
— У друзей, Нэт. Но скоро будешь дома…
23
Луи Фонтен сидел на вершине дюны и, глядя вдаль, медленно пересыпал с ладони на ладонь сухой пустынный песок.
Вот уже два месяца, как закончились бури, и на пустыню Тамар вместе с иссушающей жарой теплого сезона спустился долгожданный покой.
Поспешно появившаяся после сезона бурь травка уже успела отцвести, дать семена и засохнуть, а ее эстафету приняли колючки. Они выпускали новые, молодые жала, на которых появлялись маленькие розовые цветочки. Колючки издавали медовый запах, и по утрам возле них вились пчелы, неизвестно как попавшие в самый центр пустыни.
Часы показывали восемь утра, и солнце уже начало нагревать защитную панаму. Из-под ее широких полей Фонтен посмотрел на городок геологов.
Он был практически готов и заселялся специалистами, которые приезжали вместе со своими семьями.
Совсем рядом, в трехстах метрах от бетонного саркофага, начиналось кладбище кораблей. Как и обещал адмирал Леггойн, здесь были оставлены более тридцати судов, и некоторые из них казались совсем новыми.
В небо смотрели стволы заклепанных пушек, а кое-где из стенок судов были вырезаны огромные куски.
Словом, этой местности придали вид, максимально похожий на свалку космических судов. И Фонтен был этим доволен. Пару раз он видел там мальчишек — это был первый признак, что свалку признали как настоящую.
Справа, метрах в пятидесяти от Фонтена, показался человек. Выглянул и снова исчез за барханом. Это был один из двух телохранителей доктора.
Эти немногословные парни постоянно прочесывали местность вокруг своего «объекта», не особенно ему досаждая. За это Луи был им благодарен.
Солнце пригревало все сильнее.
«Пора возвращаться», — подумал Фонтен. Сегодняшний день обещал быть нелегким, поскольку док-тор готовился поближе познакомиться с «номером вторым».
В заклятии было сказано, что он самый старый и страшен своим коварством. Но в чем выражалось коварство «номера второго», Фонтен еще не знал. До этого он ознакомился только с «привычками» «номера первого».
Два дня назад умерло трое лаборантов, обрабатывавших образцы тканей, взятых у «номера третьего». «Иссушает мир смрадным поветрием» — так было сказано о нем в заклятии, и теперь это было доказано.
Лаборанты умерли примерно так же, как в свое время погибли Дюма и Гринсберг.
Опасные исследования забирали все больше людей, но доктор Фонтен потерь не боялся. Он рисковал наравне с другими и заранее знал, что никакие жертвы его не остановят.
К счастью, везло пока и старшему инженеру Брауну, а он был очень нужен Фонтену. С новым человеком было бы значительно труднее.
Доктор поднялся с колен, отряхнул с брюк песок и направился к бетонной громадине саркофага.
Оба телохранителя неслышно двинулись за ним следом.