Охотники за космояйцами
Шрифт:
— И отдавать им наших детей? — вступил в разговор птицечеловек мужского пола. — Теперь, когда муж моей сестры погиб, эти боги требуют, чтобы вы все стали моими жёнами и несли для них яйца. Наш народ никогда не жил по таким законам! Клуих права — лучше умереть!
За дверью воцарилось молчание, раздавались только сдавленные женские всхлипы.
— Завтра, когда нам принесут еду и выпустят из клеток поразмяться, мы покончим с этим жалким существованием. Я по очереди убью вас всех, и сам брошусь на железного зверя, когда он попытается схватить меня. Это будет мой последний бой.
План птицелюдей вовсе не совпадал с желаниями
— Эй, друзья! — обратился к ним через переводчика Посейдонов. — Погодите умирать!
Внутри взволнованно зацокали, заклокотали:
— Кто там? Что он сказал?
Лёва выдержал паузу, подождал, пока волнение внутри сарая уляжется и, поднеся переводчика ещё ближе к двери, заговорил медленно, выделяя каждое слово.
— Мы пришли, чтобы освободить вас. Мы поможем вам вернуться домой. Ваш вождь, старый Кырх, просил нас об этом.
За дверью снова возникло смятение.
— Кто это? Какие-то новые боги? Можно ли им верить? Ведь нас столько раз обманывали! — вопрошали друг друга пернатые пленники.
— И как ты собираешься их вызволять? — шепнул Посейдонову Сырников. — У нас ведь нет ключа. И потом что с ними делать? Выпустишь, а они тебя же в темя клюнут!
Лёва и сам не знал, как быть дальше. Для начала надо было снять с птицелюдей показания, выяснить всё, что касается убийства Эльзы. Ломать дверь было нельзя — слишком много шума. Входной код знает дворецкий, через него и надо действовать. Дворецкий у сыщиков в долгу, они ведь не выдали Шульцу тайну о его родстве с погибшей девушкой. Придётся отложить допрос синекур до завтра.
Глава 19
Утром Посейдонов снова собрался на виллу Шульцев.
— Ну и служба у тебя, сынок! — сетовала мать, подавая ему завтрак. — Не успел с ночи вернуться, а уже опять на дежурство!
— Твоей будущей жене такая работа вряд ли понравится! — добавила бабушка, нанося на лицо питательную маску. — Гляди, как бы не начала изменять! Мой Модест Кузьмич, бывало, уйдёт в рейс на полгода… Но я — ни-ни! Да, раньше нравы были строже!
— Бабушка, я ещё не женился! — со смехом отвечал Лёва. Помолодевшая старушка забавляла его.
— Начальство твоё тебя совсем загоняло, — вздохнула мать. — Ты бы не позволял ему на шею себе садиться!
— Вот закончим дело и отдохнём, — заверил её Посейдонов. — Майор обещал внеочередной отпуск.
Поцеловав мать и бабушку, он вышел из дому. Погода была прекрасная, светило ласковое солнце, не идущее ни в какое сравнение с огненным чудовищем Океаниума, по небу плыли лёгкие облачка. Сухие листья приятно хрустели под ногами — жёлтые, красные, коричневые. Листья напомнили ему коллекцию старинных бумажных купюр, которые собирал когда-то его отец. Будучи ребёнком, Лёва часто перебирал эти бумажки, рассматривая картинки на них, и представлял себя богатым предпринимателем. На самом деле эти бумажки давно уже ничего не стоили. Собственно, любые деньги на самом деле не стоят ничего. Гораздоценнее вот эти листья, небо, солнце, вся природа, жизнь… И любовь. Но любит ли он ещё Петунию? Сомнения продолжали терзать Лёву.
Филипп, как всегда, встретил Посейдонова у входа.
— Барышня Петуния и мадам Шульц поехали на шопинг, — сообщил он. — Боюсь, что это надолго. Хозяин тоже отлучился по каким-то неизвестным мне делам.
Это было как нельзя кстати. Посейдонову явно везло. Лёва не стал ходить вокруг да около,
— Так значит, Денис не убивал Эльзу? — воскликнул он, приходя в себя. — Бедного парня зря посадили за решётку?!
Посейдонов подтвердил, что это действительно так, и в доказательство предложил Филиппу самому поговорить с содержащимися в плену птицелюдьми.
Дворецкий подозвал четверорукого слугу, велел ему принести еду и воду и повёл Лёву в темницу, где томились пленники. Набрав код, он открыл двери сарая, солнечный свет хлынул внутрь. Узники испуганно заквохтали, захлопали крыльями, забились в своих клетках. Выглядели они неважно. Исхудавшие лица были бледны, глаза помутнели, яркие лазорево-фиолетовые перья поредели и поблёкли.
— Новый бог! — увидев Лёву, заговорили они. — Это, наверное, тот, кто приходил ночью и обещал спасти нас!
Посейдонов подтвердил, что это действительно он, и что намерен сдержать свои обещания.
— Сегодня ночью вы будете свободны, — подтвердил он. — А сейчас вы должны подкрепиться и затем рассказать нам обо всём, начиная с того момента, когда ваши прежние боги посадили вас в огненный дом и отправили сюда, в мир другого солнца.
Птицелюди, приободрённые обещаниями нового «бога», жадно набросились на фрукты и воду. Наевшись и напившись, они оживлённо заговорили, перебивая друг друга, так что пытавшийся поспеть за всеми сразу переводчик захлебнулся и замолчал.
— Спокойствие, друзья! — перебил бессвязный поток речи Посейдонов. — Пусть говорит кто-нибудь один. Остальные могут потом дополнить. Начинай ты, — показал он на самого крупного птицечеловека, очевидно, единственного мужчину в этой маленькой стае. Птицечеловек, который, на удивление, был наречён совершенно земным именем Миклух, нервно встряхивая крыльями, начал свой невесёлый рассказ.
Однажды, когда испепеляющее солнце готовилось скрыться в океанских водах, в селение крылатых аборигенов на своей грохочущей повозке явились боги. День сбора дани ещё не наступил, поэтому все жители были очень напуганы неожиданным пришествием богов. Последнее время ничего хорошего от них синие куры не видели. Количество яиц, требуемых ненасытными богами, постоянно увеличивалось, а унижения, которым подвергались беззащитные обитатели птичьего городка, становились всё изощрённее.
Недобрые предчувствия не обманули туземцев. Народу было приказано собраться на площади, и главный бог, тюлень Беньямин, провозгласил свою волю.
«Некоторым из вас будет оказана великая честь», — объявил он, смачно булькая своими пузырящимися ртами. — «Вы отправитесь в мир богов, дабы набраться там священных знаний и достичь просветления, а затем, став более совершенными, вернётесь в свои дома и будете наставлять соплеменников на путь истинный».
Перспектива отправиться в иной мир никому не пришлась по душе. Боги уже успели принести жителям городка столько зла, что их словам никто не поверил, даже самые простодушные. Поэтому, когда главный бог спросил, кто желает участвовать в столь почётной миссии, то желающих не нашлось. Тогда он приказал птицелюдям выстроиться в две шеренги, и поехал между ними на тележке, толкаемой молодым лохматым богом.