Охотники за Костями

Эриксон Стивен

Но истину не найти, если взыскующий слаб духовно и морально. Благородство и славу нельзя украсть, нельзя стяжать, насильственно отнимая жизнь. "Боги, что за жалкое, разящее, зверски жестокое заблуждение… как хорошо, что Трич убил всех таких идиотов. Без жалости. Ах, какое ясное послание".

Но он знал: убившие его Имассы ничего не сознают. Они действуют, исходя из необходимости. Может быть, там, глубоко в памяти о временах, когда они были живыми — есть воспоминание о попытках присвоить не принадлежащее им. Но все это уже не важно.

Геборик не будет ценным трофеем.

И это хорошо.

Это последнее его падение, и хорошо, что не остается свидетелей.

Ему это подходит. Пусть мысли о славе останутся здесь.

"Ну разве не показательно? Последняя мысль — о том, как я оказался недостоин сам себя".

Он понял, что тянется к… чему-то. Тянется, но не достает. Нет ничего. Совсем ничего.

КНИГА ТРЕТЬЯ

ТЕНИ КОРОЛЯ

Кто сможет сказать, где разница между истиной и сонмом желаний, совместно придающих форму памяти? Каждая легенда многослойна, и внешний ее рисунок фальшиво сочетает форму и намерение. Мы искажаем сознательно; мы подгоняем глубокий смысл под лекала воображаемой нужды. Ложь приносит одновременно и неудачу, и дар; ибо, отрицая истину, мы вольно или невольно признаем некое универсальное значение. Частное отдает дань общему; детали служат величию целого, и в сказках мы превосходим наши мирские "я". Свивая слова, мы поистине привязываем себя к идее человечества…

Предисловие к "Среди обреченных", Геборик

Глава 12

Он говорил о тех, кому суждено пасть, и в холодных очах его виделась истина: те, о ком он говорит — это мы. Слова его — о сломанном тростнике, о заговоре отчаяния, о сдаче как даре и об уничтожении во имя спасения. Он говорил о расплескивании войн, он советовал нам бежать в дикие земли, где мы сможем избежать напрасной траты жизней…

Речения Железного Пророка Искар-Джарека В передаче анибаров (Народа Прутьев)

Только что прогалина между древесными стволами была пуста; миг спустя Семар Дев случайно глянула — и задохнулась, заметив людей. Со всех сторон на солнечных местах, окруженных черными елями, папоротниками и колючими кустами, стояли дикари. — Карса Орлонг, — шепнула она. — У нас гости…

Теблор — руки его были покрыты запекшейся кровью — отодрал еще один кусок мяса от бычьего бедра и только потом поднял голову. Хмыкнул — и вернулся к мясницкой работе.

Они осторожно приближались, выходя из лесного сумрака. Низенькие, жилистые, в крашеных шкурах, руки обвиты кусками меха. Кожа их была цвета болотной воды, грудь и плечи покрывали ритуальные рубцы. Вокруг рта у каждого была нанесена краска из пепла, отчего дикари казались бородатыми; темные глаза обведены кольцами серого и голубоватого цветов. Они несли топоры, копья, на кожаных поясах висели различные ножи. На многих были украшения из холоднокованой меди, имитирующие разные фазы луны; один из воинов имел ожерелье из костей какой-то крупной рыбы, внизу которого поблескивал золотым ободком диск из черненой меди — вероятно, он представлял полное затмение. Этот человек — очевидно, вождь — вышел вперед на три шага и, освещенный ярким солнцем, медленно склонился перед равнодушным Карсой.

Семар заметила, что у него есть что-то в руках. — Карса, обрати внимание. Твои поступки определят, пройдем ли мы здесь мирно или получим ночью копье в спину.

Теблор

перехватил длинный нож, которым кромсал мясо, и с силой вонзил его в остатки бхедрина. Затем встал и обратился лицом к коленопреклоненному дикарю.

— Встань.

Тот вздрогнул и опустил голову.

— Карса, он предлагает дар.

— Пусть предложит стоя. Его народ прячется в диком лесу, потому что слишком часто кланяется. Скажи, что нужно встать.

Они переговаривались на торговом языке, и что-то в реакциях воина подсказывало Семар, что он понимает предложение… ибо он неловко встал на ноги. — Муж Великих Деревьев, — сказал он с грубым и гортанным акцентом, — Несущий Разрушение. Анибары предлагают этот дар и просят в ответ даровать…

— Тогда это не дарение, а мена, — прервал его Карса.

В глазах воина мелькнул страх. Другие члены его племени — анибары — стояли между деревьев тихо и неподвижно; однако Семар уловила их растущее беспокойство. Вождь начал снова: — Это язык обмена, Несущий, ты прав. Яд, который приходится глотать. Он плохо служит нашей цели.

Карса скривился, бросив Семар Дев: — Слишком много никуда не ведущих слов. Объясни, ведьма.

— Это племя следует обычаю, утерянному иными народами Семиградья, — сказала она. — Традиции обмена дарами. Дар является мерилом множества вещей, существуют тонкие и сложные способы определения ценностей. Анибары поневоле научились торговать, но они ценят в вещах не то, что мы, и потому обыкновенно проигрывают в сделках. Полагаю, они не умеют вести себя сообразно хитрости и подлости цивилизованных купцов. То есть…

— Достаточно, — прервал ее Карса. Он махнул рукой вождю — тот снова вздрогнул — и сказал: — Покажи мне дар. Но вначале назовись.

— На отравленном языке я зовусь Лодочник. — Он поднял предмет повыше. — Мужественный сук великого отца бхедринов.

Семар Дев поглядела на Карсу, подняв брови: — Это должен быть сушеный член быка.

— Я знаю, что это, — прорычал он. — Лодочник, чего ты хочешь взамен?

— В лес пришла нечисть, теснит кланы северных анибаров. Они режут всех на своем пути без всякой причины. Эти выходцы не умирают, ибо владеют воздухом, так что каждое брошенное копье обращается на бросивших его. Так мы слышали. Мы потеряли много имен.

— Имен? — удивилась Семар.

Он метнул на нее взор, кивнул: — Родичей. Восемьсот и сорок семь имен из северных кланов, моей свиты. — Он показал на безмолвных воинов. — Столь же много имен потерял каждый стоящий здесь. Мы скорбим по себе самим, но больше всего по детям. Мы не можем вернуть имена — они ушли и никогда не придут, и потому мы уменьшаемся.

— Вы желаете, чтобы я убил этих выходцев, — сказал Карса, — в обмен на дар?

— Да!

— И сколько же их?

— Они приходят на больших серокрылых судах и посылают в лес охоты. Каждая из двенадцати голов. Их ведет гнев, но, что бы мы ни предлагали, этот гнев не утолить. Мы не знаем, что сделать.

"А может, предложить им клятый член?" Но Семар Дев не высказала свою мысль.

— И сколько было таких охот?

— Пока двадцать, но корабли не уходят.

Лицо Карсы страшно потемнело. Семар Дев никогда еще не видела его в таком гневе и даже испугалась, не разорвет ли он маленького человека. Вместо этого он сказал: — Отбросьте свой позор. Отбросьте его, все вы! Убийцам не нужна причина, чтобы убивать. Это их развлечение. Для таких тварей достаточно уже вашего существования. — Он ступил вперед и принял "сук" из руки Лодочника. — Я убью их всех. Я потоплю их мерзкие суда. Так я…