Охотники за Костями
Шрифт:
— Не будь дураком! Судном управляют духи. Прежде всего духи Тисте Анди. Конечно, думать иначе было весело… но сейчас твои тупоголовые поклонники стали помехой.
— Помехой? Ты да же не представляешь, какой! Ха! — Он склонил голову набок. — Да, пусть подумает. У нее появляется такая милая морщина на лбу… Больше чем милая, признаюсь — она рождает желание. О да, я не такой уж дряхлый, как всем кажется, пусть эти кажимости почти что убедили в моей дряхлости меня самого! Да и сама она меня хочет. Я — то знаю. К тому же я уже был женат. Не как присутствующий
Злоба покачала головой и прошла к Маппо. — Следует ли мне рассказывать тебе, Трелль, о важности терпения и веры? Мы наткнулись на возможность совершенно исключительного союза.
"Союзы. Они вечно разваливаются. Столкновение мотивов влечет насилие, друг предает друга".
— Ты так и будешь пожирать собственную душу, Маппо Коротыш?
— Не понимаю, о чем ты. Зачем ты присоединилась к моему странствию, что тебе до моих целей?
— Все дело в том, что я знаю, куда ты идешь.
— Перед тобой открыто будущее?
— Не четко, не полностью. Но я чувствую, что предстоящее схождение сил будет ужасным, Маппо, оно превзойдет все, что творилось в этом и любом другом мире. Падение Увечного Бога, буйство Каллора, Разрыв Морна, Сковывания — все это покажется мелочью перед ликом грядущего. И ты будешь там, ты будешь частью схождения. Как и Икарий. Так и я в конце концов встречусь со своей злодейкой — сестрой, и только одна из нас уйдет живой.
Маппо уставился на нее. — Я, — прошептал Трелль, — я остановлю его? В конце? Или он и есть конец для всего на свете?
— Не знаю. Может быть, Маппо Коротыш, все зависит от того, как ты приготовишься к этому мигу, каковы будут твоя вера, твоя решимость.
Он вздохнул и медленно сомкнул глаза. Кивнул. — Я понял.
Конечно, он не увидел, как Злоба вздрогнула, и не расслышал страстный тон своих слов.
Когда он снова поглядел на нее, то увидел лишь спокойствие и терпение. Холодное, оценивающее. Трелль кивнул: — Ты говоришь правильно. Я… буду стараться.
— Я меньшего и не ожидала.
— Тихо! — прошипел Искарал Паст, тем временем перекатившийся на живот. Он принюхивался. — Чуете ее? Я чую. О, чую! Она на корабле! Ах ты, корова безудойная! Где ты?!
Мул снова заревел.
Таралек Виид склонился перед Икарием. Джаг стал бледнее, чем когда бы то ни было, и кожа его приобрела дьявольски противный зеленый оттенок. Последствия дней и дней в трюме. Долгое время слышался лишь шелест стального лезвия о точильный камень; затем гралиец прокашлялся и сказал: — Еще неделя, не меньше. Эти Эдур выжидают. Как и ты, Икарий, они начали готовиться.
— Зачем они ищут врага для меня, Таралек Виид?
Вопрос прозвучал так равнодушно, что гралиец начал думать — он риторический. Виид вздохнул и погладил себя по голове, удостоверяясь, что волосы в порядке — ветер наверху был яростным — и начал: —
Икарий продолжал точить выщербленное лезвие. Потом замер, не сводя взгляда с одностороннего меча. — Я чувствую… чувствую… что они делают ошибку. Их идея… испытать меня, если ты верно рассказал о происходящем. Все эти рассказы о моем необузданном гневе… — Он покачал головой. — Знаешь ли ты, против кого мы выйдем?
Таралек Виид пожал плечами: — Нет, я знаю немногое — они не верят мне, да и почему бы должны? Я им не союзник… МЫ им не союзники, на самом деле…
— Но вскоре будем биться ради них. Ты не видишь здесь противоречия?
— В грядущей битве нет правильной стороны. Они дерутся очень давно, потому что обеим сторонам недостает навыка или воли, или еще чего. Они одинаково жаждут крови врага. Мы с тобой видели такое и раньше. Противостоящие силы, каким бы разным не было их происхождение, по каким бы праведным мотивам не начинали они войну — становятся неотличимыми друг от друга. Жестокость на жестокость, дурость на дурость. Ты хочешь, чтобы я расспрашивал Тисте Эдур? Об их "жестоком и коварном" враге? Зачем? Тут, друг мой, дело в жажде убийства. Вот и всё. Уже поздно. Ты же понимаешь это?
— Жажда убийства, — прошептал Икарий и снова весь ушел в заточку меча.
— А этот предмет, — закончил Таралек, — тебе хорошо знаком.
— Это моё.
— Так покажи им себя. Закончи битву. Навсегда.
— Закончить. Все их убийства. Закончить навсегда.
— Да, друг мой. Таково твое предназначение.
— На мече я принесу мир.
— О да, Икарий, ты можешь и сделаешь это. "Маппо Коротыш, ты бы глупцом. Какую пользу ты мог бы извлечь из Джага? Ради всего святого! Икарий — это меч. Он выкован, чтобы сражаться. Как и любое оружие.
Итак, он оружие, сулящее мир. Глупый Трелль, ты намеревался убежать от истины?"
К северу от Олфарского полуострова ветер посвежел, наполнив паруса, и корабли стаей дхенраби понеслись по полуночной морской синеве. Небольшая "Силанда" старалась держаться вровень с дромонами и громоздкими транспортами.
Уставший не меньше моряков Бутыл слонялся по палубам, пытаясь игнорировать ссоры сослуживцев, подавлять растущее беспокойство. "Что в этом ветре… что-то…"
— Костомол, — сказала Улыба, ткнув острием ножа в сторону Корика. — Ты со всеми твоими косточками напоминаешь мне нищего знахаря. Помню, один такой бродил по деревням — я имею в виду, по деревням, что были рядом с моим роскошным поместьем. Он собирал кости из отбросов, молол и ссыпал муку в горшки. С наклейками. Собачьи челюсти от зубной боли, кобыльи бедра для деторождения, черепа птиц от слабого зрения…
— Сушеные члены для молодых милашек, — буркнул Корик.
Нож мигом сменил положение в руке Улыбы — теперь она держала его за кончик двумя пальцами.