Охотники за Костями
Шрифт:
Его глаза открылись. Темнота. Он лежал неподвижно, пока разум не смог различить звуки. Они из двух источников, решил Баратол. Один далеко, другой совсем рядом. Осторожность советовала уделить внимание первому.
Шорох простыней, потревоженных руками, тихий скрип песка, приглушенный шепот. Растянутый выдох, смена положения тел; звуки стали ритмичными, дыхания двух людей слились в одно.
Вот и хорошо. Видит Худ, Баратолу совсем не нравилось затравленное выражение глаз Резака. Он неслышно помолился, чтобы Сциллара в будущем не омрачила жизнь мальчика изменой.
Но всё это от него не зависит. Тоже хорошо.
Итак… другой, далекий звук. Ритмичный шелест, более медленный, чем все ускорявшееся соитие по ту сторону чадящего очага. Как будто ветер тревожит верхушки деревьев… но тут нет деревьев. И ветра.
"Это море".
Наступало утро, восток побелел. Баратол услышал, как Сциллара откатилась и легла на бок, успокаивая частое дыхание. Резак натягивал одеяло; затем он повернулся на бочок и тут же захрапел.
Сциллара села. Щелчок железа по кремню, искры. Она раскуривает трубку. Последние монеты были потрачены женщиной на запас ржавого листа — вчера им встретился небольшой караван, идущий вглубь материка. Они внезапно столкнулись на узкой горной тропе. Обмен косыми взглядами; на лицах торговцев появилось явное облегчение.
Чума прекратилась. Об этом объявили таноанские Странники Духа, снявшие самочинную блокаду острова Отатарал.
Баратол и его спутники стали первыми людьми, встреченными караваном после пустой деревни, где их высадило морское судно. Купцы, привезшие повседневные товары из Руты Джелбы, начинали страшиться, что едут в страну духов.
Два дня грубостей Сциллары — и Баратол начал жалеть, что покинул свою кузницу. "Ржавый лист и любовные забавы. Женщина успокаивается, и слава Худу".
Сциллара сказала: — Хочешь, я приготовлю завтрак?
Он перевернулся на спину и сел, рассматривая ее в слабом свете.
Пожатие плеч. — Женщины это умеют. Ты встревожен?
— Почему бы? — пророкотал он. И посмотрел на неподвижную спину Резака. — Он действительно уснул?
Сциллара кивнула: — Много ночей он почти не спит — боится кошмаров. К тому же он устал, поёрзав на мне. Надеюсь, это поможет спать спокойно.
— Рукоплещу твоему альтруизму, — буркнул Баратол, садясь с очагу и вороша уголья кончиком ножа. Из полумрака показался ухмыляющийся Чаур.
— И правильно, — ответила Сциллара.
Он поднял лицо: — Между вами лишь это?
Женщина отвернулась, резко затянувшись дымом.
— Не повреди ему, Сциллара.
— Дурак ты, что ли? Я делаю как раз наоборот.
— Я так и подумал. Но что, если он влюбится в тебя?
— Не влюбится. Не сможет.
— Почему бы?
Она встала и пошла к тюкам. — Разведи огонь, Баратол. Горячий чай поможет изгнать холод из костей.
"А у тебя в костях есть что-то кроме холода?"
Чаур подошел к Сцилларе и погладил по волосам. Она, не обращая внимания, начала выкладывать пакеты с едой.
Чаур зачарованно следил за каждым клубом выдыхаемого ей дыма.
"Да, парень, сказки говорят — некоторые демоны дышат огнем".
Они
Баратол следил за Резаком. Парень отыскал взглядом Сциллару, сидевшую спиной к камню, и вздрогнул, когда она подмигнула ему и послала воздушный поцелуй.
Чаур кружил у лагеря, словно возбужденный пес. Рокот волн стал громче — его доносил ветер — и дурачок не мог сдержаться, стремясь открыть источник незнакомых звуков.
Резак с усилием отвел взор от Сциллары и поглядел на Чаура. — Что это с ним?
— Море. Он никогда его не видел. Даже не знает, что оно такое. Резак, у нас есть чай, а те пакеты перед Сцилларой — завтрак.
— Уже поздно, — сказал он, вставая. — Нужно было разбудить. — И вдруг замер: — Море? Сбереги Беру, мы так близко?
— Разве ты не чуешь его, не слышишь?
Резак улыбнулся — искренней улыбкой, первой, которую Баратол заметил на его лице.
— Кто-нибудь заметил вчерашнюю луну? — спросила Сциллара. — Она была потрепанной. Странной, как будто в ней прогрызены дырки.
— Некоторые из дырок, — отозвался кузнец, — стали больше.
Она облегченно кивнула: — Да, я так и думала, только не верила себе. Что бы это означало?
Баратол пожал плечами: — Говорят, что луна — другой мир вроде нашего, и на ней живут люди. Иногда что-то падает с небес нашего мира. Камни. Огненные шары. Рассказывают, что падение Увечного Бога было чем-то вроде этого. Целые горы свалились сверху, разрушая континенты и заполнив дымом и пеплом полнеба. — Он обвел взором Сциллару и Резака. — Думаю, на луне стряслась такая же беда.
— Как будто бог упал на нее?
— Да, вроде того.
— И что же означают темные пятна?
— Откуда мне знать. Может, пепел и дым. Или куски, отвалившиеся от мира.
— Она стала больше…
— Да. — Баратол снова задвигал плечами. — Дым и пепел распространяются. Это вполне понятно.
Резак торопливо приканчивал завтрак. — Простите, что заставил ждать. Пора в путь. Хочу поглядеть, что там в покинутой деревне.
— Все, что нам нужно — нечто плавучее.
— Надеюсь, мы его найдем. — Резак стряхнул крошки, кинул в рот последнюю фигу и вскочил. — Я готов, — пробормотал он с набитым ртом.
"Ну, Сциллара, ты сотворила чудо".
По улице рыбачьего селения разбросаны сухие, погрызенные кости. Двери хижин, таверны и складов малазанского купца распахнуты, песок уже засыпал пороги. По обеим сторонам каменной пристани привязаны полузатопленные лодки, а в мелкой гавани стоят на якорях две небольшие караки.
Чаур застыл на том месте, с которого его взор впервые упал на море с его белопенными волнами. Он улыбался, но по щекам текли невольные, неудержимые слезы; казалось, он пытается петь, не открывая рта, издавая странное мяуканье. Из носа текло, и в мелком песке под ногами уже образовались куличики.