Охотники за орхидеями (ил. В.Трубковича)
Шрифт:
Еник сжал руки Диего и подтвердил:
— Правда, он разбудил меня!
— Плутона мне жалко больше, чем тебя, — сказал Сане Франтишек. — Он был нашим другом и защитником, а ты — предатель и вор. Мы не будем мстить тебе: Плутон уже достаточно тебя наказал. Но дальше ты с нами не пойдёшь. Пусть теперь о тебе заботятся твои сообщники.
Сана упрямо молчал и не открывал глаз. Белые отошли к палатке и позвали с собой индейцев-рабочих.
— Я знаю, суд джунглей короток, — начал Франтишек. — Я даже слышу, как прозвучит ваш приговор, но не одобряю его. Надеюсь, сообщники Саны ушли не далеко: ночью по дебрям далеко не убежишь. Поэтому я прошу тех из вас, кто владеет несколькими индейскими наречиями,
Индейцы согласились и отправились в лее, на разных языках выкрикивая приказ белого. Только Хосе был непримирим и требовал, чтоб убийца Плутона поплатился за своё преступление жизнью.
— Ты лучше готовь завтрак, герой! Что-то мы не приметили тебя в бою. Спал, поди? Так что поторопись: с рассветом двинемся в путь.
Льготка сама взяла на себя обязанности Плутона. Она всё бегала вокруг, нюхала воздух, но чужие, видимо, были далеко — собака не проявляла признаков беспокойства.
Франтишек позвал Диего в палатку, и там трое белых горячо поблагодарили юношу. Строго говоря, он спас им жизнь; но Диего никак не хотел согласиться с этим и очень смущался. Из расспросов выяснилось, что Сана ему не отец и даже не родственник. «Отец» — весьма распространённая у индейцев форма обращения младших к старшим. Мало-помалу Диего разговорился. Он был сиротой и вырос в бродячей шайке. Когда-то скитания по лесам увлекали его, и всё же порой Диего мечтал об ином занятии. Ему часто приходилось сносить голод и побои. С Саной встретился он совсем недавно и с радостью пристал к нему, потому что шайка, которой служил Диего, разбежалась после одного неудавшегося нападения на ранчо в Юкатане.
Европейцы ужаснулись при мысли, что могло быть ограблено ранчо дона Фернандо, но Диего сказал, что шайка промышляла на востоке. Он рассказал ещё, что Сана уже два дня оставлял по дороге метки, а ночами тайно отлучался из лагеря. Диего молчал об этом из страха перед местью Саны да ещё потому, что тогда не знал точно, что замышляет старик.
— Ты знаешь дорогу к озеру? — спросил мальчика Франтишек.
— Диего был там, — подумав, ответил Диего, — только подходил с другой стороны. Если Большой Белый приведёт ближе к озеру — Диего узнает местность.
— Что ж, положимся на карту и компас, — решил Франтишек. — Скорее всего, мы несколько сбились с пути.
— Да, — отозвался Вацлав, — я тоже так думаю. Сана завёл нас далеко на запад. Теперь надо повернуть к югу и не менять направления.
— А враги снова на нас не нападут? — высказал свои опасения Еник.
Франтишек задумался.
— Трудно сказать наверняка, но, думаю, они больше не рискнут, понимая, что теперь мы будем начеку… — Тут он вспомнил ещё об одной важной вещи: — Утром мы сами похороним Плутона. Индейцы оскорбятся, если мы попросим их выполнить эту работу — они брезгуют собакой.
— Бедный старый Плутон! — вздохнул Еник. — Надо его похоронить как следует. Я его никогда не забуду… А ты, Диего, — ты ведь нас не покинешь?
Молодой индеец даже растерялся от радости.
— Диего останется, если белым нужна его помощь! Диего будет служить верно! — воскликнул юноша.
— Идём с нами! — сказал Франтишек. — Будь нашим другом, и мы тебя не обидим.
Диего радостно улыбнулся и выбежал из палатки.
Звёзды гасли, потянул ветерок. Стало прохладно… Вскоре алый отблеск зари заиграл на верхушках дубов. Быстро наступал рассвет. Наши друзья, сами того не замечая, не сомкнули глаз до утра. Когда взошло солнце, они выкопали могилу для верного Плутона. Вытащив мачете из его бока, уложили Плутона в яму и закидали землёй. Плотно утоптали землю, набросали сверху колючих веток, чтобы дикие звери не смогли выкопать
Еник сбегал к дубу и после недолгих поисков возвратился с тремя желудями, каждый размером с индюшиное яйцо; гватемальские дубы не достигают высоты наших, зато дают необычайно крупные плоды. Еник посадил жёлуди, надеясь, что тут вырастет хоть одно дерево и будет прикрывать тенью могилу их преданного друга.
Позаботились путешественники и о Сане. Франтишек напоил его хинином, чтобы ослабить лихорадку, и приказал поставить около больного воду и еду.
На рассвете караван стал спешно готовиться в путь. Работу справедливо поделили между всеми членами экспедиции, и сборы в дорогу были быстро закончены. Торопливо позавтракав, караван поднялся, и спуск по отлогому склону в джунглях начался. Белые, вооружившись ружьями, охраняли отряд, который повёл Диего. Льготка беспрестанно бегала вокруг, как самый надёжный сторож.
При свете дня джунгли опять замолкли и погрузились в лёгкую дрёму; только надоедливый звон насекомых, шорох листьев да чарующее пение птиц сопровождали путешественников. Миновал день, а джунглям всё не было конца.
Пока наш караван пробирался сквозь джунгли, к Сане подоспела помощь: его сообщники ушли недалеко и слышали всё, о чём Франтишек велел оповестить грабителей. Как только караван скрылся из виду, они вернулись к месту своего поражения и жадно набросились на то, что всегда остаётся в покинутом лагере. Сана слишком хорошо знал повадки разбойников и вовремя спрятал от них съестные припасы. Он ждал обвинений, и они действительно посыпались на него градом.
Однако шайка не отказалась от своих замыслов. Предводитель её решил идти по пятам за экспедицией. Может быть, то, что не удалось сегодня, удастся завтра!
Глава двенадцатая
Гватемальские лесорубы
Четыре дня караван продвигался в южном направлении, и наконец юный проводник объявил, что он узнаёт окрестности озера Петен. Франтишек тоже понял, что они приближаются к цели. Лес редел. Несколько раз взору удивлённых путешественников открывались обширные луга, окаймлённые крутыми обрывами, а длинные лесистые гребни гор постепенно снижались, переходя в долгожданную равнину.
— Пройдём ещё день, не меняя направления, — сказал Франтишек. — А вдруг повезёт? На окраине джунглей могут встретиться многочисленные виды орхидей. Нужно только отыскать подходящее место для шалаша.
Предложение Франтишека было встречено единодушным восторгом: все уже валились с ног от усталости. К тому же и припасы подходили к концу, а дичь на лугах и в лесных зарослях прямо сама просилась в руки. Еник уже предвкушал, как снова попытает счастья на охоте.
— Ещё день пути — и будем дома, — шепнул он Вацлаву, укладываясь спать.
Что имел мальчик в виду, говоря о доме? Шалаш, крышу над головой? Может быть… Или то место, куда они в течение целого месяца будут возвращаться изо дня в день? Возможно, и так. Настоящий дом, о котором он так горячо вспоминал, дом, где остались самые близкие ему люди, был очень далеко, настолько далеко, что даже надежда на возвращение летела обратно с середины пути, не в силах преодолеть бескрайнее море, которое простёрлось между Гватемалой и Европой.
По лугам и вдоль опушки леса идти было гораздо удобнее и легче. Взор, утомлённый джунглями, смог наконец без помех объять зелёное море трав, проследить за стаей птиц, взвившихся над болотом; грудь дышала свободнее на вольном просторе. К путникам, выбравшимся из тесного плена деревьев, кустов и лиан, вернулось хорошее настроение. Ослабевшие руки засунули ножи и топоры за пояс; притупившиеся чувства пробудились снова. Люди стряхнули с себя дурман тяжёлых ароматов, влажного душного воздуха.