Охотники за пчелами
Шрифт:
— Черт побери! — вскричал долговязый парень наглой наружности. — Мы что, не свободные люди? Если наш губернатор, сеньор дон Луис Педроза, продолжает собирать с нас такую непомерную дань, Тигровая Кошка не так уж далеко, чтобы нельзя было с ним договориться. Хотя он теперь индейский начальник, он белой породы без всякой примеси и кабальеро с головы до ног.
— Молчи, Паблито, — возразил другой, — уж лучше бы ты проглотил свои слова с водкой, чем болтать подобные глупости.
— Я хочу говорить! — не унимался Паблито, который смачивал себе глотку обильнее, чем другие.
— Разве ты
— Полно! — пожал плечами первый. — Ты всегда всего боишься, Карлочо, а мне на шпионов наплевать!
— Паблито! — одернул его тот, приложив палец к губам.
— Что? Не прав я? Зачем дон Луис желает нам зла?
— Вы ошибаетесь, — перебил третий, — дон Луис желает вам добра, и доказательством тому служит то, что он берет у вас как можно больше.
— Этот черт Верадо настоящий мошенник! — расхохотался дон Пабло. — Что ж! После нас хоть потоп!
— А пока будем пить, — сказал Верадо.
— Да, — подхватил Паблито, — будем пить, утопим заботы в рюмке. И разве дон Фернандо Карриль не поможет нам в случае надобности?
— Еще одно имя, которое должно застревать у тебя в горле, особенно здесь! — воскликнул Карлочо гневно, ударив по стойке кулаком. — Разве ты не можешь сдержать язык, проклятая собака.
Паблито нахмурился и искоса взглянул на товарища.
— Уж не хочешь ли ты давать мне уроки? Черт побери! Ты выводишь меня из терпения!
— Почему же не преподать тебе урок, если ты нуждаешься в этом? — ответил тот хладнокровно. — Вот уже два часа ты накачиваешься вином и стал подобен меху. Вот и мелешь вздор, как старая баба. Замолчи или ступай спать.
— Ты поплатишься мне за эти слова! — взревел Паблито, изо всех сил воткнув нож в стойку.
— Ну что ж! Кровопускание пойдет тебе на пользу. У меня так и чешутся руки пырнуть ножом в твою гадкую морду.
— Ты сказал гадкую морду?!
Паблито бросился на Карлочо, изготовившегося для отпора. Другие вакеро и леперы стали между ними, пытаясь их разнять.
— Эй, кабальеро! — сказал трактирщик, сочтя своевременным вмешаться в распрю. — Помиритесь, ради Бога! Не ссорьтесь здесь. Если вы хотите объясниться, это можно сделать на улице.
— Трактирщик прав, — согласился Паблито. — Пойдем, если ты мужчина.
— С удовольствием.
Оба вакеро в сопровождении своих товарищей отправились на улицу. Достойный же трактирщик, стоя на пороге харчевни, засунув руки в карманы панталон, насвистывал песенку в предвкушении драки. Паблито и Карлочо, которые уже сняли шляпы, чтобы прикрываться ими, как щитом, жеманно поклонились друг другу, обернули левые руки своими накидками, вытащили из-за пояса длинные ножи и, не говоря ни слова, заняли исходную позицию с поистине удивительным хладнокровием.
Поединки такого рода, который, впрочем, только один известен в Мексике, состоят в том, чтобы нанести удар в лицо своему противнику. Удар, нанесенный выше пояса, считается недостойным настоящего кабальеро. Оба противника, приняв надежную стойку и откинув голову назад, пристально смотрели друг на друга, пытаясь угадать тактику противника ловко отражать удары и оставить
Борьба продолжалась с равным успехом для противников уже несколько минут, когда Паблито, зрение которого утратило свою остроту из-за обильных возлияний, замешкался на одну секунду, и нож Карлочо рассек ему лицо во всю длину.
— Браво! Браво! — разом возопили вакеро. — Вот это удар так удар!
Противники же, польщенные одобрением товарищей, отступили на шаг, поклонились зрителям, вложили ножи в ножны, отвесили друг другу церемонный поклон и, обменявшись рукопожатием, воротились в таверну.
Вакерос представляют собой особый сорт людей, нравы которых совершенно неизвестны в Европе. Сан-лукарские вакеро являются их своеобразным эталоном, родившись на индейской границе, они приобрели кровожадные привычки и презрение к опасности. Неутомимые игроки, они не выпускают карт из рук. Жизнь они не ставят ни в грош. Игра рождает уйму поводов для ссор, когда в ход пускается нож. Не думая ни о будущем, ни о настоящем, они одинаково безразличны и к жизни и к смерти. Перед лицом опасности никогда не задумываются о последствиях своих поступков. Однако люди эти, которые легко бросают свою семью, ради того чтобы жить на свободе среди дикарей, люди, которые бездумно проливают кровь себе подобных, которые беспощадны в своей ненависти, — эти люди обладают такими качествами, как преданность и необыкновенная самоотверженность. Характер их отличает странная смесь добра и зла, необузданных пороков и истинной добродетели. Это лентяи, игроки, забияки, пьяницы, люди жестокие, гордые, но вместе с тем необычайно храбрые и преданные другу или хозяину, которого сами же и выбирают. С детства они привычны к крови, т. к. в асиендах им поручен убой скота. Поэтому их совершенно не пугает и человеческая кровь. Шутки их так же грубы, как и нравы. Самая невинная заключается в том, чтобы грозить друг другу ножом по самому ничтожному поводу.
Тем временем как вакеро, воротившись в таверну, скрепляли водкой восстановленный мир, в таверну вошел человек, закутанный в плащ, и в шляпе, надвинутой на глаза. Он молча приблизился к стойке, окинул присутствующих равнодушным взглядом, закурил пахитоску и три раза ударил по стойке пиастром, который держал в руке.
При этом неожиданном жесте посетителя, походившем на сигнал, вакеро мгновенно умолкли, словно пораженные молнией. Паблито и Карлочо вздрогнули, пытаясь угадать черты незнакомца, скрытые плащом и шляпой, в то время как Верадо поспешно отвернулся, дабы спрятать лукавую улыбку.
Незнакомец между тем бросил недокуренную пахитоску и вышел из таверны так же неожиданно, как пришел. Через минуту Паблито и Карлочо, сделав вид, будто вспомнили о чем-то важном, покинули таверну. Верадо проскользнул вдоль стены до двери и побежал вслед за ними.
— Гм! — пробормотал трактирщик. — Не иначе, как эти три негодяя замышляют какое-нибудь грязное дело, где полетит не одна голова. Ну, да это их дело!
Другие вакеро, увлеченные игрой, склонившись над картами, не обратили внимания на исчезновение товарищей.