Охотники за пиратами
Шрифт:
Данное известие ошеломило Чаттертона и Маттеру. Они ведь намеревались возобновить затеянные ими ранее поиски судна, перевозившего сокровища, после того как наконец-таки найдут «Золотое руно». И хотя они ожидали чего-то подобного от ЮНЕСКО, им даже и в голову не приходило, что гром прогремит так скоро. И раз уж сейчас не кто иной, как Гарсиа-Алеконт – человек со связями в правительстве, – сидит перед ними и говорит им, что нужно выбирать между пиратами и сокровищами, то у них, похоже, и в самом деле уже нет времени на то, чтобы гнаться за двумя зайцами.
На несколько секунд все замолчали. Затем Маттера достал из своей сумки записную книжку, чертежи и карту и разложил все это на столе.
Он стал рассказывать историю жизни Баннистера, причем даже в лицах разыгрывал некоторые из ее эпизодов, выкрикивая приказы об открытии огня по «Золотому руну», когда-то прозвучавшие на «Соколе», и ведя огонь по кораблям английского королевского военно-морского флота из солонок и перечниц, которые он расставил на столе так, как располагались пушки. К тому моменту, когда Маттера закончил свой рассказ, официант уже заменил меню для обеда на меню для ужина, но никто из них, похоже, не интересовался едой. Им хотелось только то и делать, что говорить о Баннистере.
– Этот парень уже был зажиточным, – сказал Чаттертон. – У него имелись деньги, его уважали, им восхищались в обществе. Все, что ему оставалось делать, – так это плавать через Атлантику, пока не придет время отойти от дел, и затем счесть, что жизнь удалась. Но он так не поступает. Его к чему-то тянет. Ему хочется совершить что-то грандиозное – что-то такое, чего он раньше не мог себе даже и вообразить. Ему остается только решить, что же это такое. А в семнадцатом веке самым трудным и грандиозным поступком было уйти в пираты. Целый мир будет преследовать тебя. Страны подписывают договоры, направленные против тебя. Ты знаешь, что тебя повесят, если поймают. Но подумай о жизни, которая тебя ждет, если все-таки не поймают и не повесят.
– Именно в таком свете я все это и вижу, – закивал Маттера. – Мы в данном случае имеем дело с парнем, который старался быть порядочным человеком еще с тех пор, как был малышом: тебе не поручат командовать торговым судном, плавающим через Атлантику, если ты не имеешь репутации ответственного человека. Затем его судно переворачивается в Порт-Ройале, и некоторые из его людей при этом погибают. Он приходит к пониманию того, какой скоротечной может быть жизнь. В то же самое время он видит в Порт-Ройале всех этих пиратов, которые творят историю и в это самое мгновение вписывают свои имена в книги по истории. И он осознает, что у него есть возможность сделать то же самое. У него есть возможность сделать что-то такое, о чем люди будут помнить – а может, даже читать – через столетия.
Затем Чаттертон и Маттера ожидали, что Гарсиа-Алеконт повернет разговор обратно к опасностям, исходящим от ЮНЕСКО.
– Баннистер был прирожденным лидером, – сказал Гарсиа-Алеконт. – У него был инстинкт относительно того, как привести людей к славе. Если у вас имеется подобное качество, вам следует его использовать. Однако вы не сможете этого сделать, если будете перевозить через Атлантику сахар и шкуры животных. Кроме того, если вам тридцать пять или сорок лет от роду – а именно столько, я думаю, было Баннистеру, – то вам уже слишком поздно пытаться реализовать себя через службу в военно-морском флоте. А вот на пиратском корабле вы себя показать можете. И вы сможете делать это до тех пор, пока люди будут в вас верить. Если люди верят в вас, вам по силам нанести поражение кораблям английского королевского военно-морского флота.
Они втроем наконец-таки позвали официанта. Однако даже когда они стали есть жареных осьминогов и говорить о бейсболе и приближающихся выборах, каждый из них думал о Баннистере. Выйдя после ужина на место парковки, Чаттертон и Маттера начали извиняться за то, что так долго занимают виллу, но Гарсиа-Алеконт остановил их жестом руки.
– Mi casa su casa [13] , – сказал он. – Идите и найдите этого вашего пирата.
Какой бы захватывающей ни была жизнь Баннистера, в ее изучении не было бы практического смысла, если бы сведения о ней не помогли Чаттертону и Маттере добраться до «Золотого руна». Во время многочасовой поездки обратно в Саману вечером того же дня эти двое разложили между собой на переднем сиденье карту залива Самана и принялись рассуждать.
13
Мой дом – ваш дом (исп.).
Теперь им было ясно, что Баннистер был толковым капитаном, который не стал бы кренговать свое судно в таком открытом и уязвимом месте, как воды возле острова Кайо-Левантадо. Однако это не означало, что «Золотое руно» не покоится сейчас на морском дне где-то неподалеку от этого острова. Всего лишь в миле в северном направлении, на берегу главного острова Доминиканской Республики имелось несколько пляжей, на которых пиратский капитан мог кренговать свое судно. Чаттертон отметил каждое из тех мест, которые выглядели достаточно большими для того, чтобы можно было спрятать большое парусное судно. Если «Золотое руно» затонуло в районе какого-нибудь из них, о нем все равно можно было бы сказать, что оно пошло ко дну возле Кайо-Левантадо – как с самого начала и заявлял Боуден. Чаттертон и Маттера решили, что они возобновят поиски на рассвете и не остановятся до тех пор, пока не найдут судно Баннистера.