Охоться на меня, дорогая
Шрифт:
— Я действительно не чувствую, что все это так уж справедливо. Кажется, ты все время видишь меня обнаженной, но все же не отвечаешь мне взаимностью.
Его смешок снова грохочет у меня за спиной, посылая мурашки по моему позвоночнику.
— Ах, Малышка, где же веселье в справедливости?
Я пытаюсь охватить как можно больше комнаты своим отражением в зеркале, прежде чем снова сузить глаза и посмотреть на него.
— Где твоя вторая половина?
Лезвие царапает кожу вдоль моего горла, и его внимание на мгновение фиксируется
— Рядом. Ты увидишь его достаточно скоро, — в конце концов отвечает он. Его другая рука движется вокруг моего тела, его рука в перчатке обхватывает мое горло, хватка крепкая, но не перекрывает дыхательные пути. — Что бы ты сделала, чтобы узнать, кто мы на самом деле, Малышка?
Его глаза впиваются в меня, когда он проводит ножом вниз по моему телу. Он использует кончик ножа, чтобы развязать полотенце, обернутое вокруг меня. Оно падает на пол к нашим ногам, и теперь я полностью беззащитна перед ним, у меня перехватывает дыхание.
Я слышу его стон, когда он проводит кончиком лезвия по моей коже, ведя им вниз по одной из моих грудей, чтобы затем прижать плоскую часть лезвия к соску. Холод заставляет меня вздрагивать. Это не должно меня так сильно заводить, но это так.
Я тяжело сглатываю, борясь с возбуждением, затопляющим мое тело.
— Что заставляет тебя думать, что я просто не устану от твоих игр и не сообщу об этом?
Он снова хихикает, его тело теперь достаточно близко, чтобы я могла чувствовать его твердый член напротив своей задницы.
— Ты еще не сделала этого, потому что ты такая хорошая девочка для нас. Ты же не хочешь, чтобы мы исчезли, как призраки. Кроме того, ты сейчас слишком любопытна, слишком увлечена. Я вижу это по твоим глазам, ты уже слишком далеко зашла в этой кроличьей норе.
По мере того, как его слова доходят до меня, страх, желание и любопытство борются за доминирование, создавая хаотическую бурю в моем сознании. Их присутствие оказывает на меня неоспоримый эффект, даже в этой опасной ситуации.
Его рука в перчатке сжимается вокруг моего горла, его хватка одновременно командирская и собственническая. Холод лезвия на моей коже и давление его тела на мое пробуждают ощущения, которые я никогда не ожидала испытать при таких обстоятельствах. Это извращенный танец силы и уязвимости, опасное очарование, которое я не могу полностью постичь.
Его маска касается моей щеки, когда его модулированный голос грохочет у меня в ухе.
— Как далеко ты готова зайти ради своих ответов? Насколько ты голодна, Малышка? Ты позволишь мне вскрыть твою кожу моим лезвием? Ты позволишь мне трахнуть твою прелестную киску своим членом?
Глава 17
Алекс
Я тихо охаю, мое тело дрожит от грубой интенсивности его слов. Смесь страха и желания внутри меня усиливается, мой разум пытается переварить ошеломляющие ощущения, бегущие по моим венам. Мрачность ситуации проникает в самые потаенные уголки моих
— Я… Я не буду твоей покорной игрушкой, — мне удается пробормотать, мой голос выдает проблеск неуверенности. — Я не позволю тебе контролировать мое тело или разум.
Его хватка на моем горле усиливается, давление не совсем ограничивает мою способность говорить или дышать свободно, но достаточно, чтобы я чувствовала это каждый раз, когда делаю это. Его другая рука, все еще держащая лезвие, прокладывает дразнящую дорожку по моей обнаженной коже.
Его голос понижается, в его тоне появляются опасные нотки.
— О, но ты уже позволила нам проникнуть в твой разум, Малышка. Тебя тянет во тьму, к запретному. Ты могла бы быть нашей Королевой. Не отрицай того, что говорит тебе твое тело.
Когда до меня доходят его слова, часть меня сопротивляется, взывая к самосохранению и логике. Но другая часть, часть, которой я одновременно стыжусь и которой заинтригована, жаждет исследовать глубины этого извращенного танца.
Мой голос дрожит, когда я говорю, слова вырываются вопреки моему здравому смыслу.
— Я хочу знать. Я хочу знать людей под масками, вас обоих. Но я не буду просто уступать тому, чего вы хотите. Я не потеряю себя, чтобы сделать это.
Он наклоняется ближе, его маска касается моего уха, его слова звучат соблазнительным шепотом. Он начинает водить лезвием по верхней части моей груди.
— Позволь мне дать тебе обещание, Малышка. Уступать — это не путь к потере себя, это путь к обретению себя. И как только ты испытаешь экстаз, который лежит за пределами страха, ты поймешь.
Его слова находят отклик во мне, разжигая первобытное любопытство, которое толкает меня ближе к краю. Он прав, меня привлекает их тьма. Я стою там, пойманная в паутину его очарования, размышляя о выборе, который ждет меня впереди.
Однако нужно что-то отдавать, а не все брать. Я прищуриваюсь, глядя на него в зеркале.
— Что бы ты мне дал? Что я получу за то, что позволю тебе трахнуть меня?
Он снова прижимает маску к моему лицу, посмеиваясь.
— Всегда нужно договариваться, Малышка.
Нож чуть ближе царапает кожу моей груди, и я издаю тихое шипение, когда он напевает в ответ, как будто обдумывая свой ответ.
— Поскольку тебе нравится играть в «Правду или действие», как насчет того, чтобы мы рассказали тебе две правды, как бонусную награду за то, что ты такая хорошая девочка, Малышка. По одной правде от каждого из нас вне игры, в рамках правил, конечно.
Его предложение повисает в воздухе, соблазняя меня обещанием как знаний, так и удовольствия. Я взвешиваю риски и выгоды, опасное очарование их мира в сравнении с потенциальными ответами, которые лежат в их истинах. Разочарование от расследования изматывает меня, когда предложение повторяется в моей голове. Наконец, я киваю, мой голос тверд.