Охоться на меня, дорогая

Роуз Мари

Внезапно свет бьет мне в глаза, и я на мгновение ослеплена. Моим глазам требуется некоторое время, чтобы привыкнуть, прежде чем я понимаю, что на самом деле свет всего лишь тусклый, исходящий только от одной из ламп в комнате.

Моргая, я смотрю, как они пересаживаются на диван напротив того, на который посадили меня, и я не могу не нахмуриться. Они снова закутаны с головы до ног, так же, как и на складе, тени от их капюшонов лишь намекают на маски-черепа, которые они снова надели на свои лица.

Мои руки все еще связаны за спиной.

Я хмурюсь, пытаясь сдвинуть руки, и смотрю в их сторону, прежде чем снова посмотреть на фигуры напротив меня с поднятой бровью.

Они оба посмеиваются над моим взглядом, прежде чем один наклоняет голову набок.

— Мы договорились, что снимем с твоих глаз повязку. Мы ничего не говорили о наших масках или твоих оковах, Малышка.

Ну и блядь.

Мне действительно следовало лучше продумать цену моей сделки.

Глава 15

Тру

Если бы я не уже был одержим ею, то то, что только что произошло, чертовски сильно толкнуло бы меня через край. Ее рот был подобен погружению моего члена в кусочек рая, не от мира сего и в то же время запретный, учитывая, что я уже знаю, что это не то место, где я собираюсь закончить.

Но в тот момент, когда она развалилась на части, будучи задушенной, все мои мечты сбылись. Я просто хотел бы видеть ее глаза в тот момент, наблюдать, как страх проникает в них и берет верх, когда она борется за дыхание и не может его найти, как ее глаза остекленели бы, когда эндорфины хлынули в ее тело, а затем как ее глаза закатились бы, когда она разбилась вдребезги.

Черт, мне нужно перестать думать об этом; мой член уже снова твердый, как скала.

Она тихо рычит на Дэра, указывающего на ограничения нашего соглашения, и я снова чуть не смеюсь. Глупая Малышка.

Мы не новички в переговорах. Это всегда будет хорошо для нас и плохо для нее. Хотя, если она продолжит вести переговоры так, как она вела этот визит, то я буду полностью доволен этим.

Она устраивается на диване, пытаясь устроиться поудобнее, хотя ремни все еще впиваются в ее запястья. Она должна чувствовать свои собственные соки на своих бедрах, когда двигается и румянец ползет вверх по ее шее. Это завораживающее зрелище, от которого усиливается жар, бегущий по моим венам.

Я решаю нарушить тишину; может быть, это поможет взять мой член под контроль.

— Уже почти полночь, Малышка. Достаточно ли мы «взаимодействовали» с тобой сегодня?

А может, и нет.

Ее рычание, мягкое, но наполненное вызовом, только усиливает мое желание, и я ловлю себя на том, что посмеиваюсь над ее разгоряченным взглядом. Она не девица в беде, не хрупкая принцесса, ожидающая спасения. Она — сила, с которой нужно считаться, достойная борьбы с тьмой, которая живет внутри нас. Она не та, кого нужно спасать; она та, кто спасает себя сама.

Ни один из нас не является прекрасным принцем, мы злодеи. Но мы оба осознаем тьму, которая таится внутри нее, и мы все знаем, что ей не нужен прекрасный принц.

Черт, лично я бы с удовольствием

посмотрел, как она убивает прекрасного принца, а затем трахнул бы ее в его крови, но это говорит мой собственный развратный разум.

Я не могу отрицать извращенные фантазии, которые поглощают меня, желание стать свидетелем ее дикости, погрузиться в глубины ее тьмы. Мы — катализаторы ее пробуждения, те, кто раскроет глубины ее желаний и ее собственную порочность.

Когда я наблюдаю за ней, за тем, как она краснеет, как ее глаза закрываются на мгновение передышки, я чувствую, как жар разливается по моим венам. Я очарован ею, охвачен желанием раздвинуть ее границы, увидеть, как она принимает эту сторону себя.

Она — противоречие, пьянящая смесь силы и уязвимости. И в этом извращенном танце я нахожу удовлетворение. Мы ее злодеи, а она — наша муза, холст, на котором мы рисуем наши самые темные желания.

Наклонив голову, она открывает глаза, чтобы снова посмотреть на нас, ее взгляд полон смеси любопытства и разочарования.

— Есть ли какой-то смысл в том, что я пытаюсь понять, кто из вас кто? — спрашивает она, в ее голосе слышится намек на вызов.

Отвечает Дэр, его тон дразнящий и наводящий на размышления.

— Вероятно, нет, если только мы не хотим, чтобы ты кричала это, пока мы заставляем тебя кончить для нас. — Его слова повисают в воздухе, как провокационное приглашение.

Она обдумывает свой следующий вопрос, в ее глазах появляется искра решимости.

— Увижу ли я когда-нибудь ваши лица? — спрашивает она, в ее голосе слышны одновременно любопытство и намек на тоску.

Я тихо хихикаю, наслаждаясь силой нашей анонимности.

— Может быть, а может и нет, — отвечаю я загадочно. — Кто знает, что готовит нам будущее.

Ее разочарование растет, но это только подливает масла в огонь внутри меня. Я нахожу удовольствие в ее стремлении, в знании того, что она жаждет разгадать загадку, которой мы являемся. Но это желание я пока не готов исполнить.

Продолжая искать вопросы, пытаясь захватить контроль над ситуацией, она задает вопрос, который имеет вес.

— Вы собираетесь убить меня? — Ее голос звучит немного неуверенно, что свидетельствует об эмоциях, которые скрываются под поверхностью.

Дэр, никогда не уклоняющийся от правды, предлагает ответ, хотя это может и не обеспечить того утешения, которого она ищет.

— Как насчет этого, — начинает он, его голос сочится мрачным весельем. — Если мы соберемся убить тебя, мы дадим тебе знать, прежде чем сделаем это. — Его слова повисают в воздухе, оставляя тревожное чувство неуверенности.

Я борюсь с желанием рассмеяться, мои губы подергиваются от сдерживаемого веселья. Ее разочарование ощутимо, но оно только усиливает напряженность момента. Ей нужно задавать вопросы получше, проникать глубже в извращенные уголки наших умов.

Она продолжает оценивать нас, ее мозг яростно работает, чтобы найти правильные слова.