Охоться на меня, дорогая
Шрифт:
Тру стонет и внезапно вытаскивает мою руку и нож из груди Марка. Брызги крови, когда лезвие вытаскивается, ударяют в меня. Я чувствую его крупинки по всей обнаженной коже моих рук и лица.
— И если ты хочешь, чтобы они умирали медленно и мучительно, целься примерно… сюда. — Он использует мою руку и вонзает нож Марку в живот. Нет даже никакого сопротивления, лезвие просто входит в его плоть, как горячий нож в масло. Он снова выкручивает мою руку, поворачивая лезвие внутри Марка. Трудно сказать, сколько крови вытекло из новой раны, когда ее так много уже покрыло переднюю часть
Марк просто продолжает кричать.
Другая рука Тру обхватывает меня спереди, и через несколько секунд он расстегивает мои брюки и запускает в них руку в перчатке, его пальцы скользят по моей киске, прежде чем он снова вытаскивает руку.
Он стонет, его лицо в маске касается моего, когда он говорит, его голос сочится возбуждением.
— Это делает тебя влажной, Малышка? Тебя заводит слушать его крики и смотреть, как кровь сочится из его тела?
Я не могу отрицать доказательства, сияющие на его руке, которую он держит перед моим лицом. Должно быть, со мной что-то очень не так, чтобы чувствовать то, что я чувствую прямо сейчас. Мой разум пытается восстать против чувств, пронизывающих меня.
От его слов меня обдает жаром, и я не могу оторвать глаз от открывшегося передо мной зрелища. Крики боли Марка усиливаются, когда Тру снова поворачивает лезвие, заставляя еще больше крови хлынуть из раны.
Мне следовало бы испытывать отвращение, отвращение к насилию, но есть странное очарование, которое приковывает меня к месту.
Мой разум — хаотичный беспорядок, разрывающийся между желанием отвернуться и извращенным очарованием насилия передо мной. Мое сердце громко стучит в ушах, и я, кажется, не могу избавиться от возбуждения, которое разливается по моим венам.
Рука Тру оставляет мою, сжимающую лезвие, и он срывает с меня одежду, распахивая рубашку и пиджак и стаскивая штаны с моих ног. У меня мелькает смутная мысль о моем уменьшающемся гардеробе, но затем голые руки Тру снова оказываются на моей киске, и, несмотря на все происходящее, мое тело реагирует на его прикосновения.
Я не знаю, когда он снял перчатки, но ощущение его голых рук на моей обнаженной коже поднимает мое возбуждение до небес. Он снова стонет, когда засовывает в меня два пальца. Все мое тело пульсирует от этого звука, и все же я все еще не могу выпустить нож из руки, лезвие все еще погружено в живот Марка.
— Вот и все, Малышка. Прими то, что ты чувствуешь, потанцуй с нами в темноте.
Другая рука Тру поднимается вверх и обхватывает одну из моих грудей, его пальцы начинают пощипывать и теребить мой сосок, и моя киска сжимается вокруг его пальцев в ответ. У меня вырывается стон, и он резко покручивает мой сосок, его большой палец двигается, чтобы обвести мой клитор. Удовольствие и боль кружатся внутри меня, и мое тело быстро приближается к кульминации.
Марк все еще кричит, и кровь продолжает течь из ран на его теле.
Рука в перчатке обхватывает руку, держащую нож внутри Марка, и медленно вытаскивает нож наружу. Дэр теперь рядом с нами, одной рукой он сжимает мою рукоятку ножа, а другой тянется, чтобы схватить меня за челюсть.
Он наклоняет мою голову, чтобы заглянуть мне в глаза,
Мои бедра покачиваются на пальцах Тру, мое тело прямо на краю, когда он продолжает засовывать их в меня, отталкивая мои бедра назад, чтобы потереться о его твердый член.
Дэр снова наклоняет мою голову, так что я оглядываюсь на все еще кричащего мужчину передо мной.
— И если криков станет слишком много, и ты покончишь с ними, тогда ты сделаешь это. — Он отводит мою руку, как это делал Тру, и с силой проводит лезвием по горлу Марка.
Крови не избежать.
Я удивлена, что в нем все еще осталось так много красной жидкости, учитывая, сколько ее уже попало на пол под его телом, но мне все равно удается попасть под брызги, танцующие по моей груди.
Пальцы Тру в моей киске толкают меня к краю под звуки последних булькающих вдохов Марка, волна моего оргазма захлестывает меня и затягивает на дно. Мое тело переполнено удовольствием, и мои крики заменяют крики Марка, эхом разносясь по разрушающейся комнате.
Пальцы Дэра впиваются в мою челюсть, когда он наблюдает за моим лицом с интенсивностью, которая должна пугать меня, впитывая каждую судорогу удовольствия и стон, когда мой оргазм пульсирует во мне. Он вырывает нож из моей руки и отбрасывает его в сторону. Наконец, когда мои стоны затихают, а Тру перестает двигать руками, Дэр говорит:
— На колени, Малышка. Я хочу видеть, как эти кроваво-красные губы обхватывают мой член.
Даже количество крови, покрывающей пол, не мешает мне упасть на колени. На мгновение меня поражает странность использования моих рук, но затем я использую их, чтобы расстегнуть штаны Дэра, вытаскивая его твердый член и обхватывая его губами. Стон, который он издает, зарываясь рукой в мои волосы и поворачиваясь, непристоен.
Мой язык кружит вокруг его головки, скользя по пирсингу, прежде чем я снова беру его в рот. Его рука крепче сжимает мои волосы, и он начинает контролировать мои движения, прижимая меня к себе, когда он толкается в мое горло. Меня тошнит от этого, но он не останавливается. Он опускает мою голову до упора, удерживая меня там, и я заставляю себя дышать через нос.
Слова начинают срываться с его губ между стонами, когда его бедра изгибаются под моими руками.
— Черт, тебе так приятно давиться моим членом, Малышка. Тебе нужна моя сперма, не так ли? Хм? Тебе нужно, чтобы я трахнул тебя в горло, чтобы ты почувствовала себя наказанной за убийство монстра? Хотя он заслужил это, и ты выглядишь как королева с его кровью на тебе.
Он все еще держит мою голову там, когда сам опускается на колени на пол склада. Я удивлена этим действием, но потом Тру оказывается перед лицом, приподнимая мои бедра и меняя положение, чтобы засунуть его член глубоко в мою киску. Я хнычу, когда он растягивает меня, его пирсинг царапает мои чувствительные стенки. Это толкает меня дальше на Дэра, и я снова сжимаюсь вокруг него, задыхаясь от него.