Охранитель
Шрифт:
— Ну… Хорошо, возьму.
— Поторапливайтесь, — вскоре в комнату заглянул Жан де Партене. — Время, время!
— Нерожденный, — без тени приязни процедил артотрог. — Не существующий.
— Или ты заткнешься, — оборвал готового к долгой тираде домового Рауль, наскоро застегивавший пуговицы колета, — или брошу здесь, вместе с мадам Верене. Хочешь?
— Так обязательно таскать с собой мелкую домашнюю нечисть? — нарочно поддел барон. Инурри, увидев показанный мэтром кулак, сдержался и промолчал. — Впрочем, как угодно. Готовы?
Застоявшийся чубарый пофыркивал и мотал головой, предвкушая дальнюю дорогу — створки ворот конюшни распахнуты, тянет морозным ветерком и…
— Дым, — безошибочно определил мессир де Партене. — Гарью смердит. Очаг остался без присмотра, искра попала на поленницу, дальнейшее предсказуемо. Видывал я пожары в небольших городках, отстроенных в основном из дерева — зрелище малоприятное.
Барон утвердился в седле, протянул руку Раулю, помогая забраться на спину чубарого позади. Инурри наоборот, усадили переднюю седельную луку — так удобнее, артотрог может держаться пальчиками за гриву коня и никого не стеснять.
— Полагаю, обстановка ухудшается стремительно, — говорил барон, направляя чубарого вверх по Иерусалимской, к площади Мадлен и базилике Сен–Вааст. — Дело к полудню, а людей не видно. Звонить практически перестали.
Рауль непроизвольно глянул назад — почудилось, будто чей–то взгляд сверлит спину. Точно, приоткрылась ставня в хозяйском крыле дома, в полутьме белеет округлый лик ореады. Решила все–таки попрощаться, пускай безмолвно. Мэтр чуть кивнул и отвернулся — Древним не место среди людей, вмешательство ореады в человеческие жизни привело к тому, к чему привело. Неизвестно, как могли сложиться судьбы всех участвовавших в этой истории, не приведи однажды Пьер д’Ирсон в свой дом ослепительную красавицу Беатрису…
— Та–ак, поворачиваем, — Жан де Партене отвлек Рауля от невеселых мыслей. — Мэтр, с географией города я не знаком. Подскажите, какой выезд всегда был самым тихим и малолюдным?
Впереди, у башни Льевен и одноименных городских ворот было не удивление оживленно. Телеги, крытые повозки, несколько всадников, десятка три пеших. Для кажущегося вымершим Арраса — настоящее столпотворение! Похоже, обыватели наконец–то осознали грозящую опасность и начали спасаться бегством.
— Лучше не представлять, сколько среди них зараженных, — продолжил барон. — Мэтр, вы слышали вопрос?
— Налево вдоль городской стены, — сориентировался Рауль. — Ворота Сент–Этьен, их ремонтировали последнее время, мост частично разобран, но лошадь пройдет. Неизвестно, открыты ли створки…
— Рискнем.
Риск оправдался: в западной части Арраса было тихо, кордегардия Сент–Эьтен пуста, надзора никакого. Достаточно поднять рычагом засов, оттолкнуть тяжелую створку и выйти на дорогу ведущую к Дуплану и далее на Амьен.
— Держитесь, — предупредил шевалье де Партене, — пойдем рысью. Если не ошибаюсь, надо забирать южнее в сторону Камбрэ?
* * *
—
— Жалуетесь? — спросил Рауль.
— Недоумеваю. Я, Тьерри де Го, в священстве Михаил д’Овернь, папский инквизитор с исключительными полномочиями, завершаю дело в обществе колдуна, человека из иной реальности, деревенской ведьмы, домового и потомка мифического волшебного существа, полукровки от ореады и человека! Не знаю, смеяться или плакать.
— Переоблачаться надо, — с ужасающим прагматизмом сказал верный Жак. — Извините, преподобный, но для конного перехода верхом ряса ордена святого Доминика подходит меньше всего…
Бывший охотничий домик, — вернее, небольшой хуторок за городом, — в сложившихся обстоятельствах выглядел уютным и безопасным убежищем. Крестьяне и впрямь обходили его стороной: лесничий его графской милости здесь не то прирезал, не то отравил (поговаривали еще — повесил на вздернутых оглоблях) свою не то любовницу, не то законную супругу уличенную в неверности, а домишко затем подпалил — давно дело было, два десятилетия как.
Сохранились однако хлев, конюшня, пристройка для прислуги, колодец и сеновал — крыши прохудились, дерево потемнело, но в прежние времена строили на совесть. А уж появляется тут призрак невинноубиенной девицы или нет, разницы никакой: на любую неупокоенную душу найдется свой экзорцизм. Опасности никакой — самое подходящее место, чтобы переждать бурю.
Брат Михаил вышел к собравшимся у костерка в дворянском: коричневая мягкая кожа, шаперон и клинок на боку. Сразу обратился к Раулю:
— Чтобы не возникало прежних досадных недомолвок, мэтр… Помните, когда прошли через Прореху под Сен–Ваастом, то очутились на престранно выглядящем капище. Божий Круг, дубы–гиганты, черепа на крюках, тотемы напоминавшие животных? Что сказал тогда Жак?
— Другой воздух, запахи, звуки, — уверенно ответил Рауль. — Хотя мы оказались неподалеку от Арраса, в лесу Дуэ.
— Далеко и близко одновременно, — подняв палец заявил преподобный. — Расстояние несерьезное, миль пятнадцать–двадцать. Другое дело — эпоха! Увидев одну из мертвых голов, — человек был принесен в жертву недавно! — мы оба сделали категорически неверный вывод: некая секта, действующая в наши времена, проводит богомерзкие обряды. Я сразу же подумал на Сигфруа де Лангра и его молодцев, тогда как следовало разобраться. Жанин?
Ведьма посмотрела на брата Михаила с опаской, будто ждала неприятностей.