Охранники и авантюристы. Секретные сотрудники и провокаторы
Шрифт:
Названный Рафтопуло 19 мая сего года выехал из С.-Петербурга в Берлин одновременно со мною и в том же купе, где поместился также один морской офицер. Рафтопуло вскоре разговорился с нами и понемногу стал рассказывать, что он давно помогает нашему правительству в борьбе с Японией, но что его усилия не давали до сих пор достаточно успешных результатов, так как ему приходилось иметь дело с представителем нашего правительства в Париже г. Мануйловым, человеком несерьезным, неумело пользовавшимся сообщавшимися ему сведениями военно-разведочного характера, и так далее. Заинтересовавшись рассказом Рафтопуло, я, не обнаруживая своего имени и служебного положения, продолжал с ним разговор и понемногу узнал, что он сошелся в Париже осенью минувшего года с г. Мануйловым, и благодаря тому, что его шурин имеет в Антверпене экспедиционную контору „Рейдт и К°“ (Reydt et C°), ему удавалось получать сведения об отправляемой в Японию военной контрабанде. Таким образом он получил сведения об отправке в Японию морского кабеля, а также многих судов, между прочим „Cordelia“, „Deutschland“ и так далее, о чем он предупреждал своевременно г. Мануйлова. Вспомнив, что г. Мануйлов действительно докладывал о кабеле и вышеупомянутых пароходах, я добился того, что Рафтопуло показал мне печатанные на пишущей машине копии всех его сообщений г. Мануйлову, ознакомление с которыми убедило меня в том, что он действительно доставлял г. Мануйлову сведения, сообщавшиеся последним Департаменту полиции.
Помимо всего Рафтопуло рассказал мне, что он обращался с письмом на высочайшее имя, переданным им министру императорского двора барону Фредериксу, в котором он докладывал об услугах, оказываемых им в течение не-{128}скольких месяцев г. Мануйлову, и предлагал свои услуги для доставления в будущем сведений о контрабанде в Японию непосредственно нашему правительству, помимо г. Мануйлова. Рафтопуло был несколько раз принят 2-м генерал-квартирмейстером, генералом Поливановым, которому он показал всю свою переписку с г. Мануйловым и рассказал про некорректное поведение последнего. По словам Рафтопуло, он и его приятель - агент французского Генерального штаба Эмиль Мутье (Emile Moutier) - работали для г. Мануйлова, то есть для нашего правительства, даром, получая от него только уплату расходов по разъездам и телеграммам, и г. Мануйлов должен, мол, ему еще 2 976 франков за произведенные расходы. Рафтопуло рассказал также подробно про свои сношения с г. Мануйловым и. д. начальника Главного морского штаба контр-адмиралу Вирениусу.
Так как Рафтопуло говорил мне о своих близких сношениях с нашим морским агентом в Берлине князем Долгоруким, то я навел у последнего справку в Берлине, и тот заявил мне, что комендант Константин Рафтопуло известен греческой миссии в Берлине, как офицер греческой морской службы, уволенный за какие-то неблаговидные проступки, и что ему, князю Долгорукому, известно об имевшихся у Рафтопуло сведениях о контрабанде для японцев, благодаря близости его к транспортной конторе „Рейдт“ в Антверпене.
Представляя об изложенном на усмотрение вашего превосходительства, имею честь почтительнейше добавить, что сообщения Рафтопуло 2-му генерал-квартирмейстеру Поливанову и и. д. начальника морского штаба контр-адмиралу Вирениусу бросают неблаговидную тень на чиновника особых поручений Мануйлова, и посему навряд ли удобно продолжать Департаменту полиции передавать вышепоименованным лицам предложения и сообщения г. Мануйлова. Коллежский советник А. Гартинг. 31 мая 1905 года».
Рачковский и Гартинг ковали железо, пока были у власти. 8 июня П. И. Рачковский представил доклад Д. Ф. Трепову, бывшему в то время товарищем министра внутренних дел. В этом докладе Рачковский набросил тень на все сообщения Мануйлова и резюмировал свое прошение указанием, {129} что Департамент полиции не извлекает почти никакой пользы из доставляемых Мануйловым документов, а получает Мануйлов за это до 50 000 рублей в год. Трепов положил на докладе резолюцию: «Обдумать, как с этим покончить». 24 июня Гартинг представил новый доклад о Мануйлове, заканчивавшийся следующими соображениями:
«Деятельность г. Мануйлова в Париже, по отношению к Секретному отделению Департамента полиции, не дает никаких серьезных результатов, тогда как агентура его по одному отделению обходится департаменту около 47 тысяч рублей. По моему крайнему разумению, получать документы разведочного характера, но с более серьезным выбором, можно было бы за сравнительно незначительную сумму (я полагаю, не больше третьей части суммы, ассигнуемой г. Мануйловым), а если бы заграничная агентура департамента была поставлена рационально, один из помощников означенной агентуры мог бы специально заниматься деятельностью разведочного характера. Таким образом, я полагал бы, что вверенное чиновнику особых поручений Мануйлову дело должно быть передано агентуре Департамента полиции в Париже, а он - отозван из Франции, если его деятельность по отделу прессы не делает пребывание его в Париже необходимым. Я признавал бы необходимым отозвать названное лицо из Парижа тем более, что оно не пользуется достаточным уважением среди представителей французских властей и что подобное решение вопроса уменьшит в значительной степени расходы департамента».
28 июня Гартинг составил для Трепова еще один доклад о Мануйлове:
«Согласно представленной чиновником особых поручений Мануйловым при донесении от 22 июня сего года за №269 справке, на разведочную агентуру за границей ему отпускается ежемесячно на расходы 8 250 фр., на конспиративную квартиру 200 фр. и на покрытие особых своих расходов (представительство) 500 рублей.
В подробном исчислении статьи 1-й („служащие“) г. Мануйлов указывает, что он расходует ежемесячно на 9 лиц 4191 фр., в том числе 1) на Поморина - письмоводи-{130}теля, взятого им из Петербурга только с месяц тому назад, но показанного, как постоянного сотрудника, и 2) на лицо, занимающееся просмотром и вырезками из газет (Инвернизи - 375 фр.; этот последний расход навряд ли кажется нужным). В статье 2-ой („агентурные наблюдения“) г. Мануйлов указывает на расходы по наблюдениям за миссиями в Париже 1 510 франков, в Лондоне 550 фр., в Брюсселе 550 фр., в Мадриде 200 фр., в Эссене 240 фр., в Антверпене 250 фр., в Гааге 250 фр.
Входя в подробную оценку каждой из вышеуказанных статей, я считаю, что исчисляемые расходы совершенно не оправдываются, так как их незачем производить, помимо ежемесячных расходов в 200 фр. переводчику французского разведочного бюро Анселю и расхода в 60 фр. в гостинице, где время от времени проживает японский полковник Акаши. Наблюдение за миссиями в Париже никогда не давало серьезного результата; все выемки обрывков бумаг, в них сделанные, неинтересны; то же самое можно сказать и про наблюдение за миссиями в Лондоне, Брюсселе и Гааге. Наблюдение за германским посольством в Мадриде мотивируется г. Мануйловым тем, что он рассчитывает получить оттуда копию немецкого шифра. Наблюдение в Эссене, на заводе Круппа, совершенно бессмысленно и не может дать никакого результата; что же касается наблюдения в Антверпене за контрабандой, на что г. Мануйловым тратится будто бы 250 франков в месяц, то таковое бесполезно, что ему и было указано во время его последнего пребывания в Петербурге. По вышеуказанным статьям г. Мануйлов тратит, по его словам, 7 741 фр., а получает 8 250 фр.
Несомненно, что при серьезной постановке разведочной агентуры за границей таковую можно вести за значительно меньшую сумму.
Все представленные г. Мануйловым со времени учреждения Секретного отделения документы, по просмотре их, оказывались неинтересными. Предлагаемые им документы для приобретения нашим морским ведомством были все отклонены; что же касается проданных им документов артиллерийскому ведомству, то таковые оказались неточными и {131} неясными, вследствие чего, дабы не повторять подобной ошибки; последнее поручило доверенному лицу проверить на месте его новые предложения…».
Трепов положил на этом докладе 29 июня 1905 г. резолюцию: «Поручаю П. И. Рачковскому это дело привести в порядок».
Наконец П. И. Рачковский мог нанести последний удар Мануйлову. 28 июля он, за директора Департамента полиции, представил доклад об отстранении Мануйлова от работы для Департамента полиции. Извлекаем из этого доклада наиболее интересное.
«Состоявший агентом по духовным делам при императорской миссии в Ватикане, чиновник особых поручений при министре внутренних дел VIII класса коллежский асессор Мануйлов доставлял Департаменту полиции в течение последних лет сведения из Рима, за что ему выдавалось из сумм департамента до 15 июля 1902 года 1 200 рублей, а с того времени 4 000 руб. в год и по 500 руб. в месяц, то есть по 6 000 руб. в год, для возмещения его расходов по представляемым им докладам. Помимо поручений, исполнявшихся г. Мануйловым в Риме, он исполнял также поручения по Парижу и получал за это отдельное вознаграждение также по особым докладам.
После начала русско-японской войны названный чиновник стал доставлять склеенные обрывки бумаг на японском языке из японских миссий в Париже и Гааге, и некоторые японские депеши, получавшиеся им, очевидно, из S^uret'e g'en'erale в Париже или от одного из служащих в этом учреждении. На приобретение указанных документов в Париже г. Мануйлов получал суммы разных размеров, согласно его требованиям. С июня по октябрь минувшего 1904 года г. Мануйлов жил в С.-Петербурге, после чего был командирован бывшим директором Департамента полиции Лопухиным в Париж для доставления сведений, могущих быть полезными Секретному отделению департамента, на что ему стало отпускаться ежемесячно 8 450 фр. и 500 рублей. С течением времени г. Мануйлов, кроме склеенных бумаг на японском языке, стал доставлять таковые и на других язы-{132}ках. По многим данным является возможность предполагать, что и эти документы получаются г. Мануйловым от французской тайной полиции.