Океан чарующих надежд
Шрифт:
В первое мгновение его ответ показался мне глупой шуткой, пускай и сказанной с серьезным выражением лица. Но, чем больше я думал о нашей с ним встрече и прокручивал в голове его слова, чем глубже проникал в те чувства, что возникали в груди при разговоре с ним, тем яснее понимал – шуткой все это быть не могло. Но, неужели его слова – действительно правда?
Вспоминая все те происшествия, в которых успел побывать за последнее время, я невольно ощутил, как очередной водоворот странных событий затягивает с головой. Неужели, мне вновь предстояло преодолеть самого
– Но, я помню себя совершенно другим в детстве.
– Я отражение не Вашей памяти, а Вашего сердца. Ваших эмоций и душевных помыслов. То, каким Вы себя представляли, закрывая глаза. То, каким мечтали стать.
– Неужели в детстве я был таким?
– Таким?
На лице мальчика, внезапно, появилась настоящая самодовольная ухмылка, искренне детская.
– Таким самоуверенным гордецом, - увидев выражение его лица, я тоже не смог подавить улыбку.
– А разве не все мальчишки моего возраста такие? Упрямые гордецы, для которых нет ничего невозможного. По крайней мере, в их собственном воображении.
Я ничего не ответил. Не смог подобрать правильных слов. Мысли предательски дрожали, отказываясь работать должным образом. Я просто молча шел рядом, неосознанно разглядывая здание на холме, к которому мы приближались. Оно действительно было похоже на римский Пантеон, но, в отличии от оригинала, имело довольно плачевный вид. Я все яснее мог разглядеть его полуразрушенный фасад – потрескавшиеся гранитные колонны и ступени портика, почти развалившийся фронтон, с зияющими чернотой провалами в разных частях, и едва различимым на фоне уходящей в даль горной гряды, куполом, прорезанным сеткой трещин. Зрелище завораживало, и я подсознательно ускорил шаг.
– Знаете…
Мальчик, неожиданно, сам ко мне обратился. Он продолжал смотреть вперед, из-за чего голос слегка терялся и временами дрожал – могло показаться, будто он нервничает.
– Наш с Вами мир был полон чудес и загадок, которые мы пытались отгадать любой ценой. Мы не верили в ложь, не терпели поражений и всегда старались следовать за своей мечтой. И были счастливы настоящим. Но, в какой-то момент, Вы потеряли меня. И расставшись – уже не смогли отыскать и вернуть обратно. Так и выросли, без воспоминаний и детского счастья.
От столь неожиданно признания я потерял дар речи. Мальчик же, не замечая моего замешательства, продолжал монолог.
– Лишившись меня, Вы, подсознательно, переподчинили все прочие воспоминания одной единственной цели – достижению своей мечты. Вы забыли о том, что значит счастье, и какого это – быть счастливым сейчас. Потеряв меня, Вы лишились самых ценных эпизодов своего детства, стерли их из памяти, сохранив глубоко в себе только самое необходимое. А без этого у вас не было ни единого шанса найти то, к чему вы так самозабвенно стремились.
Я не решался что-либо ему ответить. Слова звучали столь правдиво и отзывались с такой силой и теплотой во всем моем теле, что становилось больно. Но, я не мог этого принять. Сложно поверить в утрату чего-то столь важного. И когда-то потеряв – вновь
– Мы часто бывали здесь раньше, - он как будто прочитал мои мысли.
– Но, Вы забыли и об этом. Как и о многом другом.
– Но, почему? Почему я забыл тебя? Или, точнее сказать, себя.
Все мои мысли окончательно спутались. Смутные образы, что всплывали в сознании при разговоре с этим мальчиком, теперь засияли как никогда ярко. Я все еще не мог их рассмотреть, но чувствовал, что близок к разгадке. К разгадке своего прошлого. К раскрытию какой-то важной тайны.
– Вы захотели забыть меня. Забыть все, что напоминало Вам о прошлой жизни, и об испытанном Вами разочаровании. Но, лишившись частички собственного сердца, Вы уже не смогли обрести счастья. Каким бы долгим не был Ваш путь, каких успехов бы Вы не достигли и преград не преодолели, Вам всегда чего-то не хватало. Чего-то очень важного. Ведь так?
Мы подошли к ступеням портика, и мальчик остановился. Я машинально последовал его примеру. Последние слова все еще эхом звучали в голове, но, я одновременно слышал и не слышал их. Мои собственные мысли все затмевали, и в этот момент я не понимал –говорю ли сам с собой, или это слова мальчика пробиваются ко мне извне.
– Знаешь, каждый раз добившись чего-то важного в жизни, я спрашивал себя – нашел ли ты свое счастье? Можешь ли сказать, что сдержал обещание? И каждый раз я не находил ответа. Мне всегда чего-то не хватало, какого-то неуловимого чувства удовлетворения от проделанной работы. Обретенное казалось не полным, и я вновь и вновь терзал себя, не понимая где искать дальше то самое, сокровенное чувство счастья. И, поэтому, при первом же удобном случае, без оглядки бросался вперед, к новой цели, надеясь там отыскать недостающий фрагмент.
Уже не помню, как давно я плакал в последний раз. И плакал ли вообще когда-нибудь? Я не верил в исцеляющую силу слез, и оттого не придавал им значения. Но, сейчас, эмоции, вызванные собственными словами, оказались сильнее моего неверия. Глазами, затуманенными от слез, я смотрел на вход в пантеон и не понимал, как и когда здесь очутился. Мысли все никак не могли собраться воедино.
– Но как это связано с тобой? – я не хотел, чтоб мальчик увидел мои слезы, оттого упорно прятал от него свой взгляд.
– Как то, что я не смог найти своё счастье, связано с детскими воспоминаниями?
– Мне кажется, это первый правильный Ваш вопрос за все время. Поэтому я и привел Вас в это место. Разобраться в собственном прошлом и, возможно, исправить кое-какие ошибки.
Мальчик вновь самодовольно ухмыльнулся, явно гордясь своим поступком.
– Ты привел меня сюда? Мы ведь просто шли одним путем.
– Ну, если Вам комфортнее думать в таком ключе, то пожалуйста. Пускай так и будет.
Почему-то, к чувству глубокой печали примешалась легкая нотка раздражения. Не оттого ли, что на лице мальчика продолжала красоваться самодовольная ухмылка. Все же, после всего произошедшего, он оставался всего лишь ребенком.