Океан для троих
Шрифт:
– Никто не говорил, что будет легко. Августин подкинет невольников – человек десять, но это скорее крепкий тыл, чем атакующий кулак. Зато задача будет простая.
Саммерс, осознав, что больше ему ничего не скажут, нахмурился, перетянул жидкие патлы в хвост кожаным шнурком и, спросив дозволения у своего кэптена, ушел на “Свободу” – готовить людей к ночной схватке.
Морено, который понял, что придется сожрать свое любопытство, остался рядом. Дороти ждала, что он начнет допытываться, что к чему, но недооценила. Черный Пес злился, однако
В итоге Дороти после часа ожидания и бесцельного шатания по террасе поняла, что еще немного – и она с ума сойдет от неопределенности.
Оставив Морено добивать очередной кубок с вином, она ушла вглубь тенистого мангового сада, который тянулся куда-то в сердце острова и заканчивался скальной стенкой, с водопадом и выбитым в граните небольшим озерцом – скрытым за таким густым переплетением ветвей, что вряд ли сюда забредал кто-то с момента постройки бунгало. У озера нашелся пригодный для задуманного травянистый пятачок. Дороти осмотрелась, не обнаружив змей, скинула с себя сапоги, мундир и перевязь. Достала саблю и сделала пробный выпад, целясь рассечь свисающие с деревьев лианы.
Вышло худо, но лучше, чем она рассчитывала. Сабля была тяжеловата для ее руки, но раньше она этого не замечала. Впрочем, если тренироваться почаще, то через пару месяцев из Дороти выйдет фехтовальщик средней руки. Но сейчас она вряд ли могла справиться с кем-то из своих абордажников. Та же Бринна была вдвое тяжелей Дороти.
Спустя четверть часа Дороти остановилась и завязала узлом на животе промокшую от пота рубашку. Как бы сказал ее учитель по фехтованию – “удовлетворительно более чем”. Да, былой силы в ударах не было, но скорость атак оставалась приличной. Фехтуя с деревьями, сложно оценить, насколько ты хороша в обороне, но все основные связки руки повторяли без ошибок, а дыхание сбилось только после пятой минуты тренировки на пределе возможностей.
Дороти перекинула саблю в левую руку и продолжила. С левой дела обстояли печальнее, и два раза лезвие било вовсе не туда, куда хотелось, и все же стоило признать – и без мистической силы Дороти кое-чего стоила. Да, теперь она не могла одним ударом откинуть пятерых нападающих, но уложить в могилу двоих в долгом, выматывающем поединке – вполне.
Натренировавшись до седьмого пота, Дороти остановилась. Уложила оружие в ножны, скинула с себя одежду и белье – являться обратно в дом фон Берга, благоухая как скотный двор, не стоило. Да и отказывать себе в удовольствии искупаться после недельного плавания было глупо.
Вода в озерце оказалась вопреки ожиданиям не холодной – видимо, впадающая в него узкая речушка брала начало в теплой глубине джунглей.
Дороти, млея от удовольствия, подставила плечи и шею под падающий сверху поток и наконец смыла с себя пот, а заодно и усталость. Вода была чуть зеленоватой и пахла какими-то горькими цветами.
– Я понял, кого мы будем ловить. Лоханку северных варваров из песни про двух братьев. Ту самую, из которой твой дружок-умник взял,
Дороти вздрогнула от неожиданности и обернулась. Грубый голос вырвал ее из сладостного ощущения полудремы, которое давала льющаяся сверху вода.
Судя по всему, Морено некоторое время наблюдал за ней: он уже успел скинуть с себя сапоги и теперь, сидя на краю каменной чаши озерца, ловил ладонью упавшие на воду белые лепестки. Черного Пса, казалось, ничуть не смущало, что он нарушает чужое уединение в такой личный момент. Напротив, он без тени сомнения с явным интересом разглядывал обнаженную Дороти. И делал это напоказ. Оценивающе.
– Сообразительность, достойная похвалы. – Дороти от такого пристального внимания почувствовала мгновенный укол смущения, но нарочито неспешно, чтобы этого не показать, отвернулась.
Спиной взгляд ощущался еще хуже – точно по лопаткам водили раскаленным прутом. Теперь захотелось, чтобы в вода в озере была бы прохладнее, а само озеро поглубже.
– Древнее корыто проще взять, чем галеон. Жаль, что это самый мелкий из всех призраков. Я бы не отказался выковырять Сердце Океана из какой-нибудь гнилой пироги… Меньше возни.
Вот теперь удалось не дернуться, когда голос раздался совсем близко, прямо за плечом. Только замереть напряженно, когда к спине прижалось чужое горячее тело, а сбоку дохнуло запахом крепкого вина и табака.
– Я не слышала про призрачные пироги, – ровно заметила Дороти, не делая попытки отклониться. – Так что придется обойтись северным “драконом”, он куда мельче галеона или бригантины.
– И на борту всего двое, – продолжил Морено, выждал мгновение и потеснил Дороти за падающий сверху поток, прижимая к скользкой от ила скальной стенке. – Про их ссору брешут всякое, кстати. Говорят, это из-за бабы…
Дороти вывернулась, развернулась, но только для того, чтобы оказаться лицом к лицу с Морено.
Миражи сновидений и явь сплетались в один клубок: томное, черное желание из снов, которое призраки с бригантины вытащили на поверхность со дна души, слилось с реальностью, что предлагала все здесь и сейчас. И противиться сил не нашлось. А желания отступать и подавно.
Морено стоял рядом, нагнув голову точно бык, а падающая сверху вода разбивалась о его широкие плечи, и брызги попадали в глаза, мешая видеть.
Снять одежду он не озаботился, только ольстры отстегнул, и теперь рубаха, сразу же промокнув, прилипла к телу, а выправившийся край алого пояса змеей извивался в воде. Дороти, повинуясь какому-то странному наитию, потянула за него, и тот лентой соскользнул на дно, освобождая полы рубашки, которые тут же распахнулись, разошлись, открывая татуировку.
Морено рук к Дороти не тянул, только смотрел и сглатывал тяжело, точно внутри него шла нешуточная борьба. Впрочем, какие там у Морено демоны, сейчас волновало меньше всего – свои внутри выли до того победно, что уши закладывало от биения крови.