Океан Надежд. Весна перемен
Шрифт:
Перед ее глазами предстал жуткий кошмар - завершения ярмарки, на которой под громкие крики и смех толпы, под песни трубадуров, будут качаться на ветру последние повешенные, а палачи будут разминать уставшие плечи и руки, а может даже и ужинать, не спускаясь с окровавленных деревянных настилов.
В конце коридора, где начиналась большая комната, стояли десять резервуаров с водой, и после каждого четвертого омовения, люди в синих одеждах меняли воду и чистили стенки и днища бочки.
Очередь Линин пришлась как раз на ту бочку, в которой сменили воду, от чего она была прозрачной
На омовение давалось не больше десяти минут, после чего охранники начинали бить деревянными дубинками по стенкам резервуаров и кричать, чтобы омытые поскорее уступали места другим.
В качестве охраны, в банной комнате стояли шесть широкоплечих мужчин, вооруженных легкими мечами, которые большее время просто разговаривали между собой, зевали от скуки и оживлялись лишь, когда видели среди голых смертников молодых и красивых женщин. Помимо охраны и осужденных, в комнате находились: пятеро мужчин с деревянными дубинками, которые руководили процессом омовения; десять мужчин в синих одеждах, которые меняли воду и мыли бочки; и четыре писаря (двое из которых были женщинами) - они записывали имена осужденных в толстые книги. Смысл данных записей, Линин не знала, да и не была уверена, что хочет это знать. Но, когда дошло дело до отмечания ее имени в записях, она догадалась, что после завершения ярмарки, эти записи будут сопоставлены с количеством трупов - количество омытых, должно с точностью совпадать с количеством убитых, иначе кому-то из охраны не сносить собственной головы.
Когда грязная вода была слита в дренажные отверстия в углах помещения, а затем залита чистая, один из обладателей деревянных дубинок, вытянул руку вперед, указывая на Линин и еще троих человек, после чего добавил:
– Поживее! Вы пока еще не трупы, а потому пошевеливайтесь.
Мужчина с лицом-маской, пожилая женщина и молодой парень, взобрались в резервуар сами, а Линин помог здоровяк с дубинкой, хотя она и не просила его о помощи. Здоровяк постарался как можно лучше ощупать все участки ее тела, которые в привычной жизни скрываются под одеждой. Линин прикрыла глаза и постаралась отрешиться от всего этого. При ее работе, ей доводилось обслуживать неприятных ей людей, но такого отвращения как сейчас, она еще никогда не испытывала.
– Эх, крошка. Будь моя воля, я бы сменил твой приговор на сексуальное рабство, - процедил через крепко сжатые зубы здоровяк.
– Такая попка должна приносить удовольствие мужчине как я, а не гнить на полях в качестве удобрения.
Линин ничего не ответила, а поспешила поскорее окунуться в воду и омыться от его прикосновений.
Она тщательно мыла волосы, лицо, промежность, до которой дотрагивались грязные руки надзирателя, наслаждаясь приятными прикосновениями чистой воды, после трех дней пребывания в холодной сырой камере темницы.
Парень и женщина, что делили с ней умывальню, тоже усердно мылись, хотя без видимого блаженства, а вот мужчина с бесстрастным лицом, просто стоял по грудь в воде и бессмысленно смотрел перед собой.
– Эй!
– прокричал любвеобильный здоровяк, вновь вытянув вперед дубинку.
– Я приказал всем умываться!
Но мужчина никак не отреагировал на адресованные ему слова. Он продолжал молча сидеть в воде и беззвучно шевелить губами.
Линин замерла, понимая, что сейчас произойдет нечто непоправимое и ужасное. Здоровяк, скорее всего, ударит дубинкой по голове помешанного и тот умрет в бочке, заливая их своей кровью. После чего из темницы приведут другого осужденного, так как количество казненных в этот день должно с точностью совпадать с количеством лет Андерса Хан Тор Вил Бенуа.
Здоровяк решительно направился к их резервуару с водой, а стоящие в стороне солдаты с мечами в ножнах и скрещенными руками на груди, весело гоготали. Похоже, охранники спорили о том, сколько ударов выдержит голова "пустоголового" прежде чем он раньше времени отправиться на Земли Мертвых.
– Лукас, только не вздумай его учить уму разуму в воде!
– прокричал один из охранников.
– Ты осквернишь воду его кровью!
– Да мне плевать на все эти обряды!
– прорычал он, и уже занес руку для удара, когда произошло непредвиденное.
Губы мужчины, до этого находящиеся в беспрерывном движении, растянулись в улыбке, после чего его глаза начали менять цвет: серые, зеленые, голубые, карие, красные...
"Либар" поняла Линин, как раз в тот момент, когда мужчина с прыткостью жабы, выпрыгнул из бочки, сделав сальто через себя, и оказался за спиною здоровяка. Либар запрыгнул смотрителю на спину, впившись острыми ногтями ему в кожу, а острыми зубами в шею, перекусив яремную вену. Человек даже и опомниться не успел, как из хищника сам превратился в жертву. Густой поток крови полетел в разные стороны, окропляя пол и стенки ближней бочки. Люди, которые уже казалось, смирились со своей скорой кончиной, закричали и прижались к стенам комнаты. Охрана все еще стояла на своих местах и не могла поверить в происходящее.
Из горла надзирателя раздались невнятные квакающие звуки, его ноги заходили ходуном, скользя по собственной крови, в то время как монстр продолжал вгрызаться в его шею сильнее и сильнее. Дубинка, которой он так любил орудовать, валялась на полу.
Линин, в отличие от тех, кто делил с ней воду, продолжала сидеть в воде, с ужасом глядя на происходящее, неспособная отвести глаз от кровавого зрелища.
Наконец, охранки пришли в себя и поспешили на помощь к умирающему от клыков либара.
Зверь хрипел, рычал, срывая зубами куски мяса с шеи здоровяка, пока тот не рухнул на пол. Либар отскочил от тела, повернул голову назад в сторону спешащих охранников, оскалил окровавленный рот и громко зарычал, от чего бравые солдаты решили притормозить. Несмотря на то, что у всех у них в руках были мечи, в то время как зверь был вооружен лишь когтями да зубами, они испытывали к нему страх. Вдобавок, морда либара, полностью измазанная в крови, говорило само за себя - крови может быть больше.