Океан веры. Рассказы о жизни с Богом
Шрифт:
— Вряд ли, — вздохнул Священник, — человек давно уже никому и ничему не может помочь.
— Может, может, — вдруг послышалось в лесу.
В. М. Васнецов. Страшный суд. 1885–1896 гг.
— Что там за птица объявилась? — изумились все.
— Грех — это когда мы не чувствуем, что от нас вышло зло.
— Неужели зло может исходить от человека?
— Может, может, —
— Это Пан, — сказал поэт, — это пастуший хозяин.
— Это только эхо, — улыбнулся Священник. — Мы пытаемся угадать, как в пасьянсе, с кем будет Христос, будучи абсолютно уверены, что он всегда будет с нами. На нашей стороне. А Христос не принимает ту или иную сторону, он не союзник, а Вседержитель. Он — намного больше, чем гармония и справедливость. И намного больше, чем вера и видения. Ему не нужно обличать или славить, Он любит и отдал жизнь за все, что мы видим, чтобы мы жили. Мы часто укоряем Его — нам не нравится тот мир, в котором живем, и мы просим Его о перемене. И мы забываем, что все Им созданное сгорает на Его Божественном Огне, и только в этом неуклонном сгорании смысл бытия. Вся история и все судьбы — это жертвоприношение Христу, это лучи Его Единственной Жертвы Любви.
«Я пришел за тобой», — сказал Единорог
— А сатана? — спросил Мальчик. — Ты говоришь так, как будто нет сатаны. Мама говорит — есть.
— Тебе пора, — сказал Христос Единорогу, — И помни: перед тобою — живое сокровище.
— Ну да, — сказал Единорог, выходя из леса. Золотистый, с волнистой длиннейшей гривой и волнистым хвостом, с алмазным рогом, — Я, конечно, очень похож на сатану. Здравствуй!
Мальчик остолбенел: он никогда раньше не видел такой красоты. Его глаза стали, наверно, размером с небо, и в них отразилось как будто солнце в сиянии звезд. Единорога сопровождали две лесные русалки. Именно они передразнивали Священника, подслушав разговор. Их неяркие травяные одеяния пахли чабрецом и тысячелистником. Священник, увидев все это, медленно перекрестился сам, а затем перекрестил незваных гостей. Но те и не думали исчезать. Поэт всплеснул руками, он только и смог сказать:
— Как боги, как боги…
— Здравствуй, — сказал Единорогу Мальчик, — Ты прекрасен!
— Я пришел за тобой, — сказал Единорог.
Мальчик подошел к чудесному гостю и взял его радужную перевязь. И они пошли вдоль реки, медленно беседуя. Поэту казалось, что они идут по воде. Священнику — что по воздуху. Никто из них не сделал шага, чтобы вернуть Мальчика. А когда Мальчик и Единорог скрылись из виду, Поэт и Священник уже забыли, что произошло у них на глазах. Только солнце стояло на том же месте, окружая крест.
— Сердце Мальчика расцвело, и теперь будет цвести вечно, — сказал Христос Священнику. Ведь сердце цветет в Любви. Они оба останутся со мною — и этот красивый нелепый зверь, и Мальчик. Тебе не нужно беспокоиться о них.
Поэт долго смотрел на реку, будто желая вызвать образ ушедшего чуда, но вызвал только несколько фраз, которыми остался недоволен. Что делать, слова часто блекнут, не успев раскрыться.
Только солнце стояло на том же месте, окружая крест
Росток
Сказка
Росток впервые открыл глаза в прекрасном каменном городе, почти на проезжей части. Или как говорят здесь — на тротуаре. Вдоль тротуара лежали небольшие, сантиметров тридцать на десять, цементные бруски. Один за другим, цепочкой, ровным рядом. Эти бруски отгораживали проезжую часть от тротуара. Накануне праздников их красили в белый цвет. Праздник проходил, белый цвет оставался, как напоминание о празднике. Через некоторое время суета перекрашивала эти бруски в серый, и они оставались серыми до следующего праздника. Росток выглянул как раз из-под такого, еще не совсем посеревшего, бруска. Голова Ростка была в темной шапочке — будто солдат в каске выглянул из окопа — это были остатки зерна, из которого Росток проклюнулся. Сверху смотреть — будто кто спичку воткнул в землю серной головкой вверх. Но какая в этом городе может быть земля! Только в кашпо, для цветов и небольших аккуратно подстриженных деревьев. А так — кругом асфальт и камень, камень и асфальт. Росток не знал об этом и надеялся увидеть такие же Растения, как и он сам. Но Растений поблизости не было.
Росток впервые открыл глаза в прекрасном каменном городе…
У Ростка, как и полагается ростку, были глаза, рот, нос и уши. Он видел, слышал, умел глотать и даже говорить. Хотя считается, что говорят только люди, и это явление — речь — отличает их от прочих живых существ. Росток ничего не знал про связную человеческую речь, и про людей он тоже ничего не знал, но говорить умел — как мог, и окружающие его понимали. Первое, что увидел Росток, было Облако, идущие над крышей дома — огромное молочное Облако.
— Привет, — сказал Росток, — как ты там?
— Иду над Домом, — ответило облако, — меня ведет Ветер.
— За руку? — спросил Росток. Ему отчего-то очень хотелось, чтобы у Облака были руки, за которые его можно вести. Белое, пышное, мягкое. Как приятно вести его за руку!
— Да, — улыбнулось Облако, — За нами идет Дождь, и очень сильный Дождь.
Росток сам не знал, откуда он знает о Дожде, но он знал, что есть Дождь, и что это — вода, падающая с неба. Откуда Росток знал о Небе, неизвестно, но он знал, что Облако идет по Небу, а Дождь падает с Неба.
— Этот Дождь еще называется Ливень, — сказало Облако, — он действительно очень сильный.
Затем Облако поспешило вместе с Ветром к потоку таких же облаков. Нет, не таких же. Облака были все разные. Одни выше, другие ниже. Они курчавые, другие с легкими прямыми прядями.
— Я увижу Ливень! — радовался Росток. — А кто увидит Ливень, тот стразу же станет большим.
Кто сказал Ростку, что Растения после ливня становятся больше? Конечно, никто не говорил, но Росток знал, что вырастет — как будто ему кто-то сказал.