Океан. Выпуск второй
Шрифт:
В марте 1944 года после завершения Керченско-Эльтигенской операции бригада торпедных катеров, которой я командовал, перебазировалась в Фальшивый Геленджик. Впервые за всю войну моряки теперь могли, оставив катера у причалов тихой речушки, спокойно отдыхать, не обращая внимания на свист штормового ветра и шум прибоя. Не нужно было варить еду в ведрах на кострах. Правда, пришлось немало потрудиться, чтобы приспособить под жилье заброшенные полуразрушенные постройки бывшего санатория, восстановить клуб, столовую, построить склады, мастерские и даже собственную пекарню.
Разворачивали мы нашу новую базу, как будто век собирались здесь
Наши войска освободили значительную часть Украины. Гитлеровцы в Крыму оказались отрезанными. Сейчас очень важно было нарушить питающие их морские коммуникации. И нам приказали перебазироваться в Скадовск, небольшой приморский город западнее Перекопского перешейка.
В отдельной комнатке, куда допускался ограниченный круг людей, трудились офицеры штаба. Они производили расчеты. Задача перед нами труднейшая. Полная тактическая дальность плавания наших катеров около ста шестидесяти миль. А сейчас нам надо пройти более четырехсот миль без возможности зайти в какой-нибудь порт, чтобы отдохнуть, пополнить запасы топлива. Идти придется под постоянной угрозой нападения авиации и кораблей противника. С собой возьмем столько бензина, сколько сможем поднять за счет торпед и части артиллерийского боезапаса, которые оставим на берегу.
Предварительные расчеты показали, что это решение в принципе реальное. Но время зимнее, море неспокойное, а горючего, как ни считай, в обрез даже для штилевой погоды, не говоря уж о том, что оно может понадобиться и для уклонения от боя (стрелять-то нечем, идем без торпед).
Флагштурман капитан-лейтенант Кузьма Петрович Кушнеров, механики Леонид Иванович Борисевич и Борис Петрович Трубчиков в который уже раз пересчитывают мили, ходовые часы, скорости. Самой трудной проблемой оказалась перекачка топлива из бочек, установленных в торпедных желобах. Опять выручила матросская смекалка. Систему, разработанную мичманом Павловским и его подчиненными, испытали на ходу при большой волне — действовала безотказно. К. Кушнеров установил на флагманском катере пятидюймовый магнитный компас, которым пользуются на больших кораблях.
Готовились весь январь и февраль.
7 марта выходим в море. Флагманским идет катер № 85 Подымахина, с ним — штурман бригады Кушнеров и я.
Часть пути с нами следует группа обеспечения — два отряда по шесть торпедных катеров. Возглавляют отряды капитан третьего ранга Довгай и капитан-лейтенант Волчков.
Погода штилевая, пасмурная. А вскоре мы вошли в полосу плотного тумана. Флагманский штурман вынужден то и дело проверять показания тахометров (указателей оборотов двигателей) и компаса. Непрерывно приходится давать световые сигналы катерам: «Точнее держаться в строю!», «Не отставать!», «Уменьшить дистанцию!». Иначе нельзя: оторвется катер от строя, найти ему нас будет трудно, он даже связаться с нами не сможет — выходить в эфир разрешено лишь в исключительных случаях.
Когда прошли 103 мили, сопровождающие катера передали нам бензин, снова пополнив наши опустевшие баки, и покинули нас.
Туман несколько уменьшился, но наступала ночь. Идем курсом на запад. Наиболее опасные районы — мыс Сарыч и мыс Тарханкут — нужно во что бы то ни стало миновать в темное время суток. В этих местах наш курс проходил близко от берега, и возможность встречи с вражескими дозорами грозила каждую минуту.
Снова попали в туман. Включаем ходовые огни и прожекторы, направив лучи в сторону катеров.
Моряки катера — боевые, опытные, плавают вместе с начала войны — дружно взялись устранять повреждение. Мичман Юшин с головой погружается в холодную воду, работает на ощупь. Ему помогают мотористы и боцман. Команды подаются тихо, их не слышно даже на рядом стоящем катере. Отличный пловец и ныряльщик, Юшин через полторы-две минуты поднимает голову из воды и требует необходимый инструмент или проволоку. Томительно, тревожно проходят двадцать, затем двадцать пять минут. Куракину передаю предупреждение: «Через пять минут подготовить катер к затоплению! Документы взять с собой!» Но матросы уложились в срок.
Катера продолжают путь. Миновали район Севастополя. Туман рассеялся окончательно, волнение моря значительно уменьшилось. Уже более четырнадцати часов люди бессменно несут боевую вахту. Идем на предельной скорости, чтобы миновать Тарханкут до рассвета. Неожиданно: «Катер Игошина оторвался от строя». На поиск Игошина посылаю катер старшего лейтенанта Першина, отлично знающего район.
Занимался рассвет, когда мы прошли меридиан мыса Тарханкут и повернули на северо-восток. Над морем — низкая облачность. Волны силой пять-шесть баллов крепко бьют в нос катера, поливая нас нещадно. Пришлось сбавить ход.
К 13.00, измученные суточным переходом, вышли к Тендровской косе. Пройдено более 400 миль. Ошибка в счислении всего 10 миль. Штурман молодец.
Все беспокоятся о судьбе Першина и Игошина. Радисты уже более получаса вызывают их.
Получил донесение, что на моторе катера Латошинского вышло из строя магнето. Командир отделения мотористов Иван Готовкин руками сжимает лопнувшую колодку, обеспечивая работу мотора.
Першин докладывает: Игошина не нашел, а топлива осталось в обрез, дальше искать не может. Приказываю ему догнать нас.
Вот и Скадовск. Запомнилась картина: на причале лежат матросы в мокрой походной одежде. Спят. Можно сказать, сон сразил на ходу. И не мудрено: ведь больше суток продолжался поход. Пожалуй, равных ему еще не было за всю историю существования торпедных катеров. Выдержать такое напряжение могли только люди, крепкие телом и духом. Какая силища таится в наших ребятах!
А катера Игошина все нет. На поиск его посылались самолеты-истребители. Не нашли…
Что же случилось с Игошиным и его экипажем? Узнали мы об этом только через три недели, когда была освобождена Ак-Мечеть (ныне Черноморское). А еще позже получили письмо боцмана Ивана Андрианова, который рассказал подробности гибели катера № 24.
В темноте Игошин потерял ориентировку. Сильно бросало на волне, компас работал неустойчиво. Когда немного рассвело, Игошин решил держаться ближе к берегу, чтобы сориентироваться по местности. С берега не стреляли, и командир решил, что там свои.
Показалась какая-то бухта, сигнальный пост. По приказанию командира боцман Андрианов пытался связаться с постом. Безрезультатно. Командир решил войти в бухту. И только здесь, когда брызги перестали бить по глазам, он увидел корабли с фашистскими флагами и высыпавших на причалы гитлеровцев.