Океан
Шрифт:
— Боже! — Аурелия уже чуть ли не рыдала. — До каких пор Ты будешь подвергать нас испытаниям? Почему Ты пытаешься превратить моих детей в убийц? Что Ты от нас хочешь? Скажи сразу! Чего Ты хочешь?
— Вы можете уплыть на шаланде.
Все посмотрели на Марко Замбрано, на протяжении всего разговора хранившего молчание.
— Как вы сказали?
— Очевидно, что вы умеете обращаться с лодками и море вас не пугает, а это значит, что с острова вы можете уплыть на шаланде. Отсюда до Венесуэлы всего лишь четыреста миль. Если вы мне потом напишите, где оставили лодку, я кого-нибудь
Все это время Марко Замбрано видел только сияющие глаза Айзы, которая неотрывно смотрела на него.
— Почему вы это делаете для нас? — спросила наконец девушка.
— Потому что мама Ша была права. Я никогда не смогу написать твой портрет. А еще я не хочу, чтобы вы кого-нибудь убили. Уходите! На лодке достаточно еды, и я дам вам денег, немного, но на первое время хватит. Я уверен, что вы их мне вернете, когда сможете. Спускайте на воду эту грязную шаланду и бегите отсюда. Если она поможет вам добраться до Венесуэлы, то значит, я прожил свою жизнь не зря — сумел кому-то помочь, сделал что-то хорошее. Пожалуйста! Как можно быстрее бегите с этого острова, который может стать для вас западней.
Все четверо переглянулись, а потом посмотрели на Замбрано.
— Сможете заставить ее плыть? — спросил он.
Себастьян склонил голову в знак согласия.
— Если на «Исла-де-Лобос» мы прошли три тысячи миль, то я вам гарантирую, что на этой шаланде мы буквально пролетим оставшиеся четыреста.
— А я вам гарантирую, что не позже чем через шесть месяцев вы получите свои деньги назад, — сказала Аурелия тоном, не допускающим возражений, и пристально посмотрела на Замбрано. — А еще мы обязательно возместим вам расходы на еду. Я надеюсь, вы мне верите?
— Безусловно, — улыбнулся Марко Замбрано и встал. — А теперь, если всех все устраивает, предлагаю не терять времени даром и начать сборы. Я буду чувствовать себя намного спокойнее, если с рассветом вы выйдете в море.
~~~
Шаланда начала двигаться как бы с неохотой, свойственной кораблям, которые на самом деле терпеть не могут море. Впервые в своей жизни Марко Замбрано смотрел на нее с берега, чувствуя себя при этом глубоко несчастным, так как проклятая лодка уносила прочь единственную девушку, к которой он испытал нечто большее, чем простое физическое влечение. Правда, к грусти его примешивалось и чувство удовлетворения. Всю свою жизнь он старательно бежал от трудностей и проблем и сейчас, глядя на удаляющуюся «Грасиелу», понимал, что ему снова удалось сбежать.
А еще он был совершенно уверен, что даже на смертном одре не забудет удивительные зеленые глаза Айзы, девушки, на лице которой лежало покрывало тайны. Понимал он и то, что мечтать о близости с ней было глупо, а потому хорошо, что она уехала сейчас, пока он не начал страдать по-настоящему.
Ему была ненавистна та тоска, которая овладела его душой в тот момент, когда
Он помахал рукой, отвечая на прощальные взмахи женщин, стоящих на корме. Потом он просто наблюдал за Асдрубалем, который в свою очередь следил за маневрами шаланды, и Себастьяном, крепкой рукой сжимавшим штурвал, и любовался восходом солнца. Море, покрытое мелкой рябью, было зеленым, когда легкий бриз, налетевший с суши, наполнил красный парус шаланды и она, заскрипев, закачалась, набирая скорость.
Внезапно раздался крик, и Марко Замбрано испуганно оглянулся. В конце пляжа появилась вдруг необъятная фигура мамы Ша. Она, продолжая кричать, бежала что есть сил, крепко вцепившись в свою огромную полотняную сумку, полную всякого барахла.
Она махала левой, свободной, рукой в тщетной попытке остановить набирающую скорость лодку. В какой-то момент ноги ее подкосились, и она рухнула прямо на песок, но тут же тяжело поднялась на колени, а потом, продолжая рыдать и выкрикивать какие-то невнятные слова, поднялась. Остановилась она только тогда, когда вода намочила подол ее длинной широкой юбки.
— Не уходи, дочка! — выла она. — Не уходи, дочь Элегбы, любимица богов, моя госпожа. Не оставляй меня здесь! Пожалуйста, не оставляй!
Марко Замбрано подбежал к ней. Он взял ее за руку и заставил отступить, дабы новая волна, которая вот-вот должна была накатить на берег, не свалила ее с ног.
— Пойдемте, мама Ша! — попросил он. — Ну хватит уже! Успокойтесь!
Она же, не обращая на него никакого внимания, неотрывно смотрела на удаляющуюся фигурку Айзы, замершей на палубе.
— Что же будет со мной, если ты уйдешь? — прокричала она. — Как я буду жить, если твой бог покинет меня! Моя королева! Моя богиня! Вернись!
— Она не может, мама Ша, она вынуждена уйти.
— Почему?
— Кое-кто желает ей зла.
Мама Ша наконец-то повернулась к нему, и лицо ее было безумным.
— Зла? Да кто решится причинить зло любимице богов?
— Это долгая история. Пойдемте домой!
— Нет! Я не двинусь с места, пока она не вернется и не возьмет меня с собой.
— Она не вернется, мама Ша!
— Вернется.
Марко Замбрано лишь пожал плечами.
— Как хотите, — сдался он. — По мне, так можете оставаться здесь хоть до Страшного суда.
Шаланда набирала ход и с каждым мигом становилась все меньше и меньше. Замбрано бросил на нее прощальный взгляд, еще раз помахал рукой и, развернувшись, зашагал к вершине холма.
Когда он вернулся домой, то сразу же вышел на веранду, откуда открывался прекрасный вид на пляж. Мама Ша по-прежнему сидела у воды, устремив взгляд на лодку, которая к тому моменту превратилась в чуть различимую точку на горизонте.
— Ну и идиоты они все, — тихо произнес он. — Я тоже чуть с ума не сошел.