Океан
Шрифт:
— Родственник? — тут же встревожилась Аурелия. — Что за родственник? У нас нет родственников.
Марко Замбрано удивленно посмотрел на нее.
— Да, действительно… Похоже, раньше вы говорили мне об этом, — согласился он. — Но Дувивьер утверждает, что в Гваделупе у вас есть родственник, который интересуется вами.
— Как его зовут?
Марко растерялся, явно не понимая, почему сообщение о родственнике вызвало такой переполох среди его гостей.
— М-м-м-м… Я не знаю. Кажется, он говорил мне, но я не запомнил его имени…
— Дамиан Сентено?
Этот вопрос задала Айза, и Марко Замбрано вдруг охватило неприятное, тоскливое чувство.
— Да…
Он не сразу дождался ответа. Себастьян первым нарушил молчание, решив, что человек, столь любезно предложивший им приют, заслуживает правды. Он подробно рассказал ему обо всем, что произошло за последние месяцы, начиная с той самой проклятой ночи на острове святого Хуана.
— Айза утверждает, что дон Матиас умер, — сообщил Себастьян. — Однако даже смерть хозяина не смогла остановить Дамиана Сентено. Святые небеса! Америка казалась нам такой большой и такой далекой, но мы ошибались. Мы еще и доплыть не успели, как он нашел нас!
— Но здесь не Лансароте, — возразил Марко Замбрано. — Здесь он вам ничего не сможет сделать. Полиция…
— Для Дамиана Сентено полиции не существует, — вступила в разговор Аурелия. — Он пересек океан, чтобы убить моего сына, и полиция не сможет его остановить. Он найдет способ сбежать.
— Дувивьер сделает все возможное, чтобы помешать ему высадиться на острове.
— Как? Он станет наблюдать за всем побережьем? Проверять все лодки, яхты и корабли, которые подходят к берегу? А если ему это все удастся каким-то чудом, как долго он сможет держать оборону? Уверяю вас, Дамиан Сентено сумеет добиться своего. На самолете, морем, вплавь или даже пешком по океанскому дну, но он доберется до острова. Я не знаю почему, но для этого человека убить Асдрубаля, похоже, дело принципа. И как только можно так далеко зайти в своей мести? Неужели дон Матиас думает, что после смерти Асдрубаля его несчастный сын обретет покой на том свете?
— Он ничего не думает, мама, — возразила ей Айза. — Дон Матиас уже знает, что покоя не будет ни для него самого, ни для его сына. Но сейчас он уже не сможет остановить Дамиана Сентено, даже если очень этого захочет.
— Почему?
— Потому что он мертв, а Дамиан Сентено жив.
Айза надолго замолчала, размышляя над чем-то, ведомым только ей.
— Ты помнишь татуировку, которая была у Сентено на плече? — заговорила она наконец. — Сердце, пронзенное штыком. Прошлой ночью я видела такую же татуировку у дона Матиаса, когда он опирался о спинку моей кровати. — Она повернулась к братьям и спросила: — Что она может означать?
Но на вопрос ее у них ответа не было, только лишь смутные догадки и предположения. Впрочем, ее на самом деле волновал не сам рисунок, ее волновал человек, его носивший, — его она хотела понять, в его душу жаждала заглянуть.
— Он будет один?
Все знали, что на Лансароте к нему присоединилось еще шесть головорезов, а это значит, что кто-то из них вполне мог управлять катером, который они видели во время своего нелегкого перехода по океану. Возможно, все они по-прежнему следуют за своим предводителем. Хотя может статься, что Сентено оставил подле себя лишь одного из них, самого преданного человека, или вовсе решил пуститься в путь в одиночку, подгоняемый лишь мстительной яростью.
Впрочем, сейчас им было все равно, путешествует ли он один или в сопровождении своих дружков-убийц. Дамиан Сентено был страшен сам по себе. Это был человек, который нес на своих плечах беду, а значит, причинял зло легко, словно играючи, не нуждаясь ни в чьей помощи.
— Что будем теперь делать?
— Уходить. Что еще нам остается?
— Найти и покончить с ним!
Аурелия с ужасом посмотрела на Себастьяна, произнесшего эту фразу:
— Как? Убить его? Ты знаешь, что этого человека остановит только смерть, а я не хочу, чтобы моя семья купалась в крови. Мы найдем способ бежать с острова и незамеченными добраться до континента. Америка все еще очень велика. Там он наверняка потеряет наши следы. Да и как можно найти человека среди всех этих городов и дорог?
— Пока что ему это удавалось, — заметил Асдрубаль.
— Это потому, что он знал имя нашего баркаса. Мы об этом не подумали и допустили ошибку. Тогда нам казалось, что нас не станут преследовать. Мы верили, что оставь мы Лансароте, и все наши беды закончатся. Однако все вышло совсем наоборот. — Аурелия была печальна. — Впрочем, судьба многому научила нас за это время. Теперь мы станем более тщательно заметать следы.
— Нет! — Себастьян вскочил на ноги и принялся мерить шагами просторную комнату, в которой они все собрались. — Не обманывай себя, мама. Как бы далеко мы ни забрались, за нами по пятам будет следовать страх. Дамиан Сентено станет нашим проклятием на всю оставшуюся жизнь. Этот человек решил идти до конца, а нюху его может позавидовать любая ищейка. Нет! — упрямо повторил он. — Я не хочу провести остаток своей жизни, постоянно оглядываясь по сторонам и вздрагивая от каждого шороха. — Он посмотрел на брата: — А как же Асдрубаль? Какое будущее ждет его? Сентено избрал его своей жертвой, а мой брат еще даже не видел своего преследователя в лицо. Как он будет жить, зная, что любой человек, встретившийся ему на пути, может оказаться убийцей? Это не жизнь, это ад! Разве ты не понимаешь?
— Понимаю, — согласилась Аурелия. — Но неужели вам будет легче жить, зная, что на вашей совести еще одна смерть? Асдрубаль убил того юнца, потому что у него не было другого выхода. Это было все равно что несчастный случай. И он уже сполна за все заплатил. Все мы заплатили… Давайте не забывать жертву, которую принес ваш отец! А теперь вы собираетесь убить еще одного человека! Сколько же тогда мы будем вынуждены заплатить?
— Жизнь такого человека, как Дамиан Сентено, не стоит и ломаного гроша. Тот, кто убивает ради денег, рано или поздно будет убит сам. — Себастьян остановился у перил и посмотрел на плывущую по ночному небу огромную пузатую луну. — Можешь быть уверена, что я не стану испытывать вины, если убью его. Наоборот. Я буду испытывать гордость, зная, что мир теперь, без этого мерзавца, стал намного лучше.
— А я не хочу, чтобы мой сын гордился тем, что убил человека! — Аурелия была непреклонна. — Даже если этот человек Дамиан Сентено. Если он останется в живых, то однажды устанет искать нас. Если же умрет, то станет преследовать нас вечно, до тех пор, пока мы сами не сойдем в могилу. Нет! Мы уходим. Решено!
— Как? — Асдрубаль говорил так тихо, что голос его можно было спутать с шумом ветра, перебирающего пальмовые листья. — Я согласен с тобой, мать. Я знаю, что чувствует человек, который был вынужден убить. Все это время мне было очень тяжело. Никому бы я не пожелал пройти через тот ад, через который прошел сам. Но Себастьян прав. Мы не можем скрываться вечно. Подумай сама: в карманах у нас всего лишь восемьдесят песет, куда мы пойдем с такими деньгами, что будем делать?