Океан
Шрифт:
– Ну как, – Руслан отложил блокнот с рисунками и схемами и размял свои кулачищи, – развитие науки же. Всегда же интересно, что находится далеко. Какие планеты, какие атмосферы, какой у них состав. Может, когда-то и доберемся до них.
– Ты шутишь? Это давным давно люди запускали ракеты в космос, с людьми и грузами. Тогда у них может и был шанс полететь на дальние планеты. Тогда у них были перспективы. А сейчас… Живем под землей, плаваем под водой. Пустая твоя работа.
– Может, пустая, а может, и нет. Вон, над Циолковским тоже смеялись в свое время, а его работы, не только чисто научные расчеты, но и его полет фантазии дали толчок всему развитию космоса.
– Над кем? – недоуменно поднял голову Аркадий.
Три человека синхронно повернулись в его сторону, на мгновение застыли, и вернулись к разговору.
– И вот, я начинаю рассчитывать ракету. Фтор-кислородные двигатели, вывод на орбиту. И, параллельно, спутник дальней работы.
– Зонд, – подсказал Эмиль.
– Да-да,
– И что же твой зонд будет делать? Извини, просто я до сих пор понять не могу. Ну, запустят этот зонд. А дальше? Потрачено будет столько ресурсов, столько редких металлов, которых и так сильно не хватает у нас. И…чтобы собрать информацию? А ее что, намажешь на хлеб? Или, выкуешь станок из нее?
– Ну как же, – Руслан выпрямил спину и посмотрел твердо, – если бы пещерный человек тоже не начал разбираться что и как, он бы не одомашнил корову, не начал бы сеять зерно. Да весь прогресс, вся цивилизация двигалась потому, что у кого-то постоянно было неспокойно в одном месте. Он постоянно задавал вопрос «а почему?». Постоянно копал, изучал, испытывал. Так и развитие происходило. А сейчас мы потеряли интерес ко всему, нас интересует только наша жизнь, наши удовольствия и безопасность. Прогресс исчез, его нет. И вот мы топчемся на месте.
– Подожди, ты ушел от конкретики в область какой-то голой философии, – Игорь начал распаляться, а за их спором с интересом наблюдали Эмиль с Аркадием, и даже зашедший старпом, обычно бывший равнодушным к таким разговорам. Ну, вот запустим ракету. Я думаю, если вся страна напряжет силы, то сможем. Наверное. Дальше что? Запустили твой зонд. Возьмем даже, что все успешно, он работает как ты спроектировал и так далее. Дальше что? Полетел он к Марсу или какие там еще планеты есть. Сделал фото, снял объемную модель, всякие анализы атмосферы, грунта и прочая ерунда. Передал, допустим, это все на Землю, к нам. Не знаю, правда, есть у нас техника, чтобы все принять, но, представим, что построили, и это не разбомбили тут же американцы. Вот пришла информация. На Марсе холодно, воздуха нет и ураганы. Посмотрит какой-то генерал, благожелательно покивает, и… И что? Положит в какую-то папку до лучших времен. То есть, мы потратили огромное количество ресурсов, металлов, времени инженеров, подземных заводов и так далее для того, чтобы положить документы в архив? Такая только польза?
– Вот тут ты не прав, – Руслан встал и прошелся, будто подбирая в голове аргументы. В кают-компанию зашли еще люди, свободные от выполнения служебных обязанностей и сели, почувствовав, что происходит что-то интересное. Ты знаешь, кто такой Фарадей?
Игорь покачал головой.
– Это давно жил такой английский физик, который положил начало изучению электричества. Про это явление и раньше знали, но особо не придавали значение. Но Фарадей тратил годы на эксперименты, чтобы найти какие-то закономерности, какие-то правила, по которым электромагнетизм действует. Он тратил деньги, время, хотя, даже другие физики не очень понимали, для чего. Ведь все описывается механикой Ньютона и Кеплера, а если и есть какие-то необъяснимые явления, то их можно разложить по полочкам, если немного модернизировать старые теории. Но он был упорным и даже упертым. Когда у него спросили, какая от этого может быть польза, он ответил, что не знает, но когда-то в будущем с этого можно будет взымать налоги. Так вот, он умер, так и не успев увидеть результаты своего многолетнего труда. Нельзя сказать, что он ушел в безвестности, но почти все считали его занятие бесполезной ерундой. И только через десятки лет люди поставили это все на серьезные рельсы, коммерциализировали все, и сейчас, – он обвел небольшое помещение театральным жестом, – все, что есть в нашем мире, основано на электричестве. А теперь вернемся к нашей теме. Вот мы сейчас дико страдаем от недостатка металлов и нефти. Люто страдаем, так? И как решить проблему в обозримой перспективе, никто не знает. Даже, думаю, наши дети будут работать со шлаковыми отвалами, которые оставили мы, чтобы из них выдавить хоть капельку платины, меди или хрома. А ты знал, что в космосе тысячи астероидов, которые полностью состоят из металлов? Да-да, не делай недоверчивое лицо, миллиарды тонн вольфрама и молибдена, серебра и кобальта. Летают просто так. А теперь представь, что мы могли бы все это доставить к нам на Землю. Мы бы сделали резкий рывок, и проблема снабжения резко бы ушла
Это становилось уже интересным. Теперь в кают-компании собрались все, кроме капитана. Это была дуэль ораторов, как в Древней Греции, дуэль двух философских систем, и на кону была победа и уважение собравшихся.
– Отчасти я согласен с тобой, – начал Игорь, наливая себе витаминный сок. Ты говоришь все правильно, друг, все по делу. Я бы даже помог тебе кое с чем, с твоими ракетами, если бы хоть каплю в этом понимал, – все заулыбались. Семен, подойди, пожалуйста. Врач, мало что понимающий, но ощущающий себя в центре театрального представления, вышел в середину. Покажи свою металлическую руку.
Тот протянул.
Игорь медленно и тщательно все осмотрел.
– Скажи, на чем работает твоя рука?
– Ты спрашивал уже. Это радиоактивные соли. Батарейки. Фактически, они вечные, но гарантия
Стоящие хихикнули.
– Ну, а если и сядет батарейка, то заменят. Стоит, конечно, прилично, но ради такого дела, – он достал из кармана колоду карт и металлической рукой продемонстрировал всем пару фокусов, – не жалко.
– То есть, ты хочешь сказать, – Игорь ходил мимо, – что прогресс налицо?
– Конечно. Я смотрел старые протезы, с которыми ходили несколько поколений назад. Это чудовищно, в общем. Пальцы еле сгибались, ничего сделать не надо было. По сути, крюк какой-то.
– Хмм, интересно. Спасибо, Семен, – он повернулся к Руслану, который уже понял, куда тот ведет и нахмурился сильнее тучи. А теперь, товарищи моряки, давайте подумаем. На космос и прочие ерундовые вещи были потрачены… не могу даже сказать сколько, потому, что сам не представляю. Сказать «гигантские» средства – значит, преуменьшить их в гигантское количество раз. И что нам это дало? Да, Руслан, я знаю, что ты скажешь: спутники, зондирование Земли, связь и прочее. Это очень нужные вещи, согласен. Тут никто и отрицать не будет. Но нам рассказывали, что была еще пилотируемая космонавтика, и даже, если я ничего не путаю, какие-то космические станции. Вот зачем они нужны? Какой прогресс, какую пользу они в целом принесли человечеству? Если бы хоть бы десятую часть, которую потратили на это дело, пустили бы на развитие такого протезирования, – он показал на Семена, – или на батарейки на радиоактивных солях, которые абсолютно безопасны потому, что химически разлагаются при нарушении капсулы и сейчас есть практически в каждом приборе, такие технологии были бы уже тогда. Не совершило ли Человечество ошибку? Не пустилось ли оно на журавлем, если синица была в руке, стоит только опустить голову? Как бы развивалась история, если бы потратили ресурсы в другое русло – сейчас уже никто не скажет. Но Человечество потратило всего себя на какие-то прожекты, на какую-то ерунду, ненужную, для того, чтобы потешить свое самолюбие. Потратили все ресурсы, а что в итоге? Ностальгия по тем временам, когда человек летал в космос? Равноценная ли это замена? На одной чаше весов ностальгия, на другой – утраченные перспективы для всей планеты. Мы потратили себя, свои ресурсы, свои резервы на то, что не важно. Может, хватит витать в облаках? Хватит мечтать о галактиках и дальних планетах? Не нужнее ли опустить взгляд вниз, закатать рукава и просто работать. Да, это не так возвышенно и романтично, но кто сказал, что путь в Рай будет легким? Человек представляет себе свое прекрасное будущее так: вот я сейчас здесь, потом не понятно что, чего я касаться не буду, потому, что неинтересно, а затем Человек – хозяин Вселенной. Но это трусливая позиция, разве ты не видишь? Человек боится разработать план, а просто прожигает себя в пустых мечтаниях.
– Я не согласен вполне с тобой, – буркнул Руслан.
– Подожди, я почти закончил. Или, не брать медицину и ядерные технологии даже. Взять ЦВС. Нашу Ладу. Сам посуди, а мужики не дадут мне соврать. Принципиально ЦВС не отличается от первых компьютеров. Да, она неимоверно умная, быстро работает, резервируется и прочее. Распознает человеческую речь, принимает решение согласно своих алгоритмов. Но, по сути, это машина, механизм. Нажал на педаль, она поехала. Нажал на другую – остановилась. Но есть квантовые компьютеры. Их раньше разрабатывали, но потом… Сами понимаете, стало не до того. Сейчас они кое-где используются, но все-таки, это больше экзотика, они слишком сложны, чтобы внедрить во флот, на подлодки, к примеру. Почему нет прогресса, хотя столько лет прошло? Может, потому, что тратили все на вещи, вроде космических станций и медиасферу? А вот если бы квантовый компьютер загрузить в мета-мозг, как мы обсуждали недавно. Не создали бы мы новую жизнь? Или, даже не жизнь, кое-кто говорит, что мы бы создали Бога, идеальный разум в идеальном носителе. Ты понимаешь, о чем я хочу сказать, Руслан, – Игорь улыбнулся, подошел к здоровяку и положил ему руку на плечо. Мне кажется, что не только Человечество сделало ошибку много-много лет назад, когда повернуло не туда в развитии, но и сейчас до сих пор бьется в этом тупике, уверенное, что эта борьба только сделает его сильнее. А эта борьба бесмысленна. Это тупик. И пора это признать.
Неожиданно для самого себя, Игорь ощутил в груди какую-то печаль и пустоту. Он понял, что спорил даже не с Русланом, не с собравшимися, и даже не с собой, а со всем миром. И ощущая свою правоту, он чувствовал только грусть. Да, он прав, но от этого только еще горше.
Тишина повисла над кают-компанией. Каждый размышлял и думал о себе и своих близких.
Игорь вышел. Ему не хватало воздуха.
Он в коридоре отвернулся к стене, схватился на балку и пытался отдышаться. Нет, его давили не слезы, а какая-то тоска, как человеку, который выиграл в лотерею огромное богатство, и потом спустил его на всякую ерунду, и через несколько лет думал – эх, сейчас бы вернуться туда, я бы лучше распорядился деньгами. Все люди крепки задним умом, и только очень немногие способны преступить свою гордыню и признать ошибку. А еще меньше способны не оглядываться назад и тосковать об утерянных шансах, потому, что время – это дорога с односторонним движением, и то, что было, уже не получится никак изменить.