Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
– Нескромно.
– Что? – переспросил Сережка.
– Нескромно, говорю, – повторил Рябинин. – Побывал в одном бою, вынес штаны сухими и уже, наверное, считаешь себя героем.
– А мне уже предложили…
– Кто?
– Комсорг катера.
– Значит, ты сделал что-то такое, что дает тебе право быть комсомольцем.
– Да ничего я не сделал! Стоял, как дурак, и держал пулеметную ленту.
– А-а, вот видишь, держал ленту! Значит, все-таки что-то делал?
– Так это и любой может, у кого есть руки.
– Ну, это, положим, ты ерунду говоришь.
Обиженно махнув рукой, Прохор Николаевич достал банку с табаком, стал набивать свою трубку.
– Надо бы дома в аквариуме воду менять почаще, – сказал он совсем о другом. – Мать вернется из экспедиции, а рыбы вверх животами плавают. Вот влетит нам тогда!..
В дверь неожиданно постучали. Вошел Вахтанг Беридзе. От его шинели пахнуло морской сыростью.
– А я вот забежал на огонек в иллюминаторе, – весело сказал он, размашисто ставя на стол бутылку. – Уыпьем уодки, как говорят наши доблестные союзники. Вах!..
– Ну что ж, давай будэм водка пыть, – передразнил его Рябинин. – Только по какому же это поводу?
– А без повода вы и пить не будете?
– Нет, не желаем. Грешно.
– Ну, так радуйтесь, черти, сегодня есть повод. Шхуна экспедиции благополучно пришла в район изысканий!
– А ты откуда знаешь?
– Был на радиоузле. – Вахтанг порылся в карманах, достал листок бумаги. – Читай, Сережка, что мать пишет!..
В первой части радиограммы Ирина Павловна сообщала, какие высокоарктические организмы выловлены, о том, что встречается много беспозвоночных и что некоторые виды рыбных особей обнаружены впервые.
Заканчивалась радиограмма так:
«Готовимся приступить к кольцеванию. Встречаются плавающие льды. Ветер до семи баллов. Состояние экипажа хорошее. Больных нет. Начальник экспедиции – Рябинина, шкипер судна – Сорокоумов…»
– Ну, ладно, выпьем за экспедицию, – сказал Вахтанг.
– Выпьем, – согласился Рябинин.
– А мне можно? – спросил Сережка.
– Вы ко мне? Пожалуйста…
Рябинин посмотрел на военного прокурора. Вид очень интеллигентный. Виски у него седые, на носу пенсне. «Хорошо, что не молокосос, – решил Прохор Николаевич, – пожилой человек, скорее поймет…»
Играя тонко очиненным карандашиком, прокурор торопливо выслушал Рябинина и ответил так:
– Видите ли, товарищ старший лейтенант, ваше адвокатство здесь попросту неуместно. Состав преступления для нас уже определился. Что бы там ни молол обвиняемый, но факты говорят против него, и он уже не сможет доказать свое алиби, как бы ни старался я это сделать…
– Извините, – вмешался Рябинин, – я насчет алиби ничего не скажу, потому как и слов таких не знаю. А вот парня этого знаю хорошо. Да и кому же знать его? Выходит, что вы лучше моего знаете, если говорите о нем так уверенно? Или же я, его командир,
– Ох, – вздохнул прокурор и отбросил от себя карандаш. – Вы думаете, что этот…
– Найденов, – хмуро подсказал Рябинин.
– Так вот, этот ваш Найденов скажет нам правду? Ну, допустим, что опоздал на корабль. А зачем же погоны спорол? Почему хотел бежать из-под ареста?
– Бежал… – сказал Рябинин. – Значит, на корабль хотел. Что ему здесь у вас делать-то?
– Знаем мы эти штучки, – ответил прокурор.
– Ладно. – Рябинин встал, застегнул шинель. – Скажите хоть, что ожидает моего матроса?
– В лучшем случае – штрафной батальон.
– А в худшем? – спросил командир «Аскольда».
Прокурор пожал плечами, Рябинин вышел в коридор, прижал к глазу кулачище, словно хотел втиснуть обратно в глаз одинокую слезу. «Сволочь!» – сказал он. – Что ты знаешь об этом парне?..» Старший лейтенант снова вернулся в кабинет прокурора.
– Слушай, начальник, – сказал он. – Мне бы повидать его надобно… Может, пустишь?
Пораженный таким обращением, прокурор разрешил свидание. Рябинина провели в камеру-одиночку, где сидел в ожидании приговора аскольдовец. Увидев командира, Найденов как-то скривился и вдруг расплакался – так страшно и так горько, что Рябинину поначалу пришлось утешать его:
– Ну ладно, ладно. Будет тебе, дурак…
– Прохор Николаевич, – сквозь слезы оправдывался матрос, – не виноват я… Опоздал, это верно… Но судить-то меня за что? Или я уж такой…
– Я не прокурор, а командир твой, – сказал Рябинин. – Ты мне обо всем, как на духу, поведай. Наверное, у какой-нибудь юбки застрял в тот вечер, когда мы без тебя ушли?
– Верно. Прозевал время. И… выпил еще перед этим.
– А когда ты с ней познакомился?
– Недавно, товарищ командир. Когда первый раз форму надел. Вот тогда и познакомился. Она – хорошая…
Рябинин, тяжело вздохнув, присел на лавку, смял в руке свой мясистый подбородок. Что ж, обычная история! Беда всех плавающих. Сидят, сидят на корабле, потом вырвутся на берег, и первая юбка – уже любовь! Даже винить за это нельзя. Моряки – такой уж народ. Они – романтики, все приукрашивают. И так редко они находят себе достойных подруг… Все делается у них как-то впопыхах, поглядывая на часы – как бы не опоздать.
– Ты ее… любишь? – спросил он.
– Очень, товарищ командир. Очень…
Рябинин, размахнувшись, поднес свой кулак к носу Найденова:
– У-у, сукин сын… Так бы вот и дал тебе в рожу! Ты зачем погоны спорол? О том, что бежал, я уж и не спрашиваю. Видать, башка тебе не дорога!
– А как же, товарищ командир. Спорол, потому что стыдно было. «Аскольд» в море, а я тут… Да и боялся к тому же. Вдруг патруль прицепится…
– Дурак! – закончил Рябинин, поднимаясь. – Теперь вот легче, кажись, гвоздь зубами из стенки выдернуть, чем тебя отсюда вытащить! Ведь прокурор-то прав! Дезертир ты или бабник – ему все равно. Корабль ушел на операцию без тебя – значит, преступление тобой уже совершено.