Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
И в этот момент громадный воздушный пузырь, выскочивший из трюмов, перевернул Рябинина и, оторвав его от корабля, ринулся наверх.
Воздух, набранный в легкие одним судорожным вздохом, вернул ему силы. Погружающийся «Аскольд» остался внизу. Капитан-лейтенант шел на поверхность. Левой рукой он зажал себе рот и нос, а правой выгребал наверх. Глубина медленно прояснялась. Из черной она сделалась серой, из серой – мутно-зеленой.
В какой-то момент, уже теряя последние силы, Рябинин посмотрел наверх и вдруг увидел темное пятно, приближающееся к нему. Еще несколько гребков –
Рябинин пропустил его мимо себя и быстрее пошел наверх…
Наконец пленка зеленой зыби, разделяющая жизнь и смерть, прорвалась. В глаза ударил ослепительный свет, тело подбросило на гребень один раз, другой, и Рябинин закачался на волнах, до боли в челюстях раскрыв рот…
Потом чьи-то руки вытащили его из воды. Это был старшина Платов. Шлюпка тяжело развернулась и, натыкаясь на волны, двинулась в гущу тумана, поскрипывая уключинами.
На компасе, против курсовой черты, дрожало (словно от холода или от страха) маленькое слово «вест».
Спасители и спасенные
Лейтенант Эльмар Пилл вел свой корвет к погибающему «Аскольду». Его помощник, рослый ирландец Джон О,Хью, топтался на мостике, в нетерпении кусая ногти. О,Хью сам тонул дважды. Но одно дело тонуть в Ла-Манше или около Гибралтара, где вода не захватывает дыхания, а другое дело – здесь, где он служит за «рискованные проценты». [15] Иначе разве пойдет за него, имеющего пустой карман, розовощекая Алли – учительница шотландских танцев в богатых коттеджах!..
15
«Рискованными процентами» называется надбавка к жалованью моряков, выдаваемая за перенесенные ими опасности.
– Скорее, скорее, – шептал О,Хью. – Они потонут…
Его взгляд случайно остановился на счетчике лага. Стрелка показывала двадцать один узел. Но «Ричард Львиное Сердце» мог дать все двадцать девять. Почему не торопится командир?..
– Сэр! – злобно крикнул О,Хью. – Дайте самый полный!
Помутневшие от бешенства зрачки ирландца встретились с немигающими глазами лейтенанта. О,Хью съежился и повторил уже тише:
– Почему вы не даете самого полного?
– Сэр, – добавил за него лейтенант.
– Да, сэр.
– Я не хочу портить машины, – ответил Пилл. – Они принадлежат не мне, а королю…
Когда корвет подошел к месту гибели патрульного судна, Эльмар Пилл отдал приказ спасать русских. Матросы, стоя на палубе, выкидывали за борт спасательные концы – тонущие люди, хватаясь за них, подтягивались к борту корвета.
Гидроакустики – слышали шум моторов подводной лодки, и Эльмар Пилл счел осторожность лучшим проявлением доблести. Может быть, он и был прав, что не остановил свой корабль ни на минуту, и «Ричард Львиное Сердце» шел на среднем ходу, расталкивая форштевнем обломки погибшего «Аскольда».
Некоторые матросы, увидев, что корвет проходит
Самаров тоже подплыл к борту, но ловко и крепко ухватился руками за привальный брус корабля, наполовину скрытый буруном пены. Даже давление воды не могло оторвать его от корвета. Олег Владимирович выбрался на палубу и сразу же принял участие в спасении аскольдовцев. С появлением на «Ричарде» этого энергичного офицера работа пошла быстрее. Спасательные концы, вылетая за борт, засвистели в воздухе.
Но когда Самаров вытащил из воды Пеклеванного, корвет уже поворачивал обратно. Артем сразу бросился на мостик.
– Поздравляю вас со спасением! – вежливо встретил его Пилл.
– Поздравлять не с чем! Сбавьте скорость! – вскипел Артем. – Вы могли бы не спасать меня, как офицера, вовсе, но матросов спасти вы обязаны! Это – долг…
– На румб – норд-ост-тень-ост! – скомандовал Пилл и поставил машину на «полный». – Господин офицер, я не могу рисковать своими людьми. Здесь, под нами, ходит немецкая субмарина…
Море билось в борта. Поскрипывая шпангоутами, корвет скрывался в тумане. За кормой медленно угасали крики людей. В корабельном лазарете, измученные, опьяненные от тепла, аскольдовцы уже давно спали, и никто не слышал, как Пеклеванный бредил, навязчиво повторяя женское имя, которое было знакомо каждому…
Усиленно работая машинами, корвет преодолевал крутую встречную волну. Из его высокой трубы вылетали плотные коричневые клубы дыма, а однажды в небо взметнулся даже сноп искр.
Пилл снял трубку телефона.
– Это механик? – спросил он, прожевывая лимон. – Ваши кочегары спят на вахте. Идите, разбудите их…
И где-то в глубине корабля механик бежал в котельное, грозил сухим костлявым кулаком, а кочегары ломали в руках угольные брикетины и совали их под нос механику:
– Сэр, взгляните! Разве же это кардифф? Это прессованный кал, сэр!..
Эльмар Пилл был зол. Его порядочно укачало.
– Из меня высосали все соки. О,Хью, когда кончится эта болтанка?
– Очевидно, сэр, когда на швабре вырастут апельсины, – невозмутимо отвечал помощник; он стоял ровно и облизывал с тонких губ штормовую соль. – Это не море, сэр, а каторга!..
Пилл кинул за борт высосанный лимон, перегнулся через поручень мостика.
– Вы видите, О,Хью?
– Вижу, сэр.
– Они хлопают друг друга по плечу.
– Хлопают, сэр!
– Как старые друзья, О,Хью.
– Как старые друзья, сэр…
Внизу, на палубе, стояли кочегар-англичанин в рыжей затасканной куртке и Алеша Найденов, спасенный этим кочегаром. Разговор между ними долго не клеился. Каждый знал только свой язык. Англичанин потоптался на месте, потом распахнул куртку и показал на груди широкий осколочный шрам.