Оккультисты Лубянки
Шрифт:
Восемь лет на лесных работах в Коми. Рассказывает отрывисто и просто о быте:
— Гражданин начальник, позвольте пойти оправиться…
Показала наработанные огромные бицепсы под плечами.
Зато полюбила лес. Говорила об уголовных женщинах. Жуткая жизнь, полная, безнадежность, полуживотное существование. К убийству у некоторых из них привычка. Удивительно, как там зарождается чувство дружбы. Голодный идет на жертву для голодного товарища. Ну вот она и на пепелище, в Москве. Дали в долг денег, купила машинку. Пока будет брать переписку. Прописана, временно — комнаты нет. Родные? Никого… Сестру больную затерло льдом на барже… нет ее больше… Мать с отчимом пропали в ссылке… Наверно, умерли оба… Донос, конечно, подлый донос…
Я сказала, что это дело рук Барченко. Она не придала этому большого значения. Не все ли равно кто… Она, по определению прокуратуры, «арестована без всякого основания». Такова формула. Теперь нужно добиться реабилитации отца и матери, на-это требуется время. У нее нет даже их портретов…
Я суечусь. У меня есть портрет Глеба в студенческую пору, большой портрет, мною увеличенный. Я им, конечно, дорожу, но ей я его отдам, должна отдать. Пусть возьмет хоть сейчас. Вон там, на стене, пусть посмотрит. Не сейчас? Хорошо, пусть возьмет, когда будет комната.
Леночка очень взволнована. Все старое всколыхнулось — ведь отца она безгранично любила и была его любимицей. Жива мачеха и сестренка, та самая Алла, за которую мы когда-то поднимали бокалы. Но между Леной и ими обеими ничего общего. Осталась еще дочка Оксаны, но и тут Лена встретила не то, чего хотелось: красивая вертушка, способная, умная, но пустая… Одиночество полное…
Да, реабилитация отца может быть только при трех характеристиках, которые прокурор получит от Едены Дмитриевны Стасовой, вдовы Калинина, и от меня — трех лиц, хорошо знавших Бокия.
…Несмотря на мое желание ускорить дело, я долго не могла добиться свидания с прокурором, хотя оставалась одна недопрошенной. Желанное свидание с майором Корнеевым я получила почти через год. Он пришел ко мне, зная мой возраст и плохое здоровье, мешающее передвигаться.
Мы говорили не менее двух часов, я решила рассказать все, что знала и о чем пишу здесь, в этих воспоминаниях: и о студенческой поре, и о масонах, и о Барченко, о Блюмкине с проектом поездки в Лхассу, и об отношении к Троцкому и к Сталину, и о наших встречах вплоть до последней, после которой он был арестован, и о моем глупом поведении со звонками в НКВД.
Он слушал внимательно, все записал, сказал, как резюме: масоны — мистика, странная для коммуниста; Троцкий мог бы быть политическим обвинением, но вы показали, что он относился к нему отрицательно; про Сталина он пропустил свое мнение, а о Барченко сказал почти слово в слово так:
— Ваша интуиция Вас не обманула: он действительно проходимец и погубил Бокия.
Когда я спросила, жив ли Бокий, он ответил, что нет, а на вопрос, когда его не стало, сказал, что об этом сообщат его дочери, и тут же тихо, как бы про себя:
— Тогда же, как был взят…
Я знала, что Бокий был вьггребован Ежовым и из его кабинета домой не вернулся. Ответ прокурора убедил меня в том, что он был тут же расстрелян. Почему-то Лене и Алле дали другие справки о годах его смерти, не соответствующие одна другой…
Теперь их вызывают, чтобы разделить деньги, полученные за имущество реабилитированных родителей. И только сейчас я узнала, что у Глеба была приемная дочь. Оказывается, в молодости он взял на воспитание осиротевшую девочку рабочего, своего политического единомышленника, усыновил ее и воспитывал наравне со своими детьми. Никогда Глеб не упоминал о своем поступке усыновления, считая его делом естественным.
Мне хочется напоследок помянуть добрым словом майора Корнеева, которого в письме ко мне Елена Дмитриевна Стасова назвала хорошим, сердечным человеком, а я хочу прибавить, что он обладает той человечностью, которая так необходима в его профессии, В мое отсутствие летом он звонил мне, просил сообщить, что дело о реабилитации Бокия закончено, и оставил свой телефон. Тотчас же по приезде я позвонила ему и от всего сердца поблагодарила за внимание.
Ал. Алтаев. 1956, 22 октября. Москва
АВАНЕСОВ Варлаам Александрович (настоящее имя — Мартиросов Сурен Карпович) (1884–1930). Член Коллегии ВЧК с 27 марта 1919 по 1922 год. Родился в Карсской обл. в крестьянской семье. Член РСДРП (меньшевиков) с 1903 года. Член партии большевиков с 1914 года. Участник революции 1905–1907 годов на Северном Кавказе. В 1907–1913 годах в эмиграции в Швейцарии. В 1913 году окончил медицинский факультет Цюрихского университета. Секретарь объединенной группы РСДРП в Давосе.
После Февраля 1917 года — член президиума Моссовета. Активный участник Октябрьского вооруженного восстания, член Петроградского Военно-революционного комитета, зав. отделом печати и информации ВРК В период 1917–1919 годов секретарь и член Президиума ВЦИК В январе 1918 года — комиссар по делам Армении при Наркомате по делам национальностей. С марта 1919 года — член Коллегии ВЧК, с августа — 2-й заместитель начальника Особого отдела ВЧК В 1920–1922 годах — член Коллегии ВЧК и одновременно в 1920–1924 годах член Коллегии Наркомата госконтроля, зам. наркома РКИ. С 1925 года — член Президиума ВСНХ. Награжден орденом Красного Знамени.
АГРАНОВ Яков Саулович (1893–1938). Комиссар госбезопасности 1-го ранга (1935). Родился в м. Чечерск Рогачевского уезда Могилевской губ. в семье владельца бакалейной лавки. В 1911 году окончил 4-классное городское училище. В 1912 году вступил в партию эсеров, в 1914–1915 годах член Гомельского комитета ПСР. С 1915 года в партии большевиков. Был арестован и выслан в Енисейскую губ. В ссылке близко познакомился с некоторыми лидерами большевиков, в т. ч. И.В. Сталиным и Л.Б. Каменевым.
После Февральской революции Агранов — секретарь Полесского областного комитета РСДРП(б), после Октябрьской революции, в 1918 году — секретарь Малого Совнаркома, в 1919 году сотрудник секретариата Совнаркома РСФСР.
С мая 1919 года по совместительству особоуполномоченный ВЧК (эту должность, кроме него, в то время занимали лишь В.Р. Менжинский, К.И. Ландер, А.Х. Артузов и В.Д. Фельдман). В 1921 году окончательно перешел на работу в ВЧК, начальник 16-го спецотделения ВЧК (контрразведка в армии). В 1923–1929 годах — зам. начальника, с октября 1929 года — начальник Секретного (позднее переименованного в Секретнополитический) отдела ОГПУ. С мая 1930 г. — помощник начальника Секретно-оперативного управления (СОУ) ОГПУ(его непосредственным начальником был Е.Г. Евдокимов). Был близко знаком с известными писателями и деятелями искусства, в т. ч. с B.В. Маяковским.