Оккупация

Иногда мне снится моя смерть.

Узкая горная дорога, заглохший автомобиль, перепуганные дети — и я один на один с разъяренным зверем. Он не мог знать, что седой старик перед ним в молодости уже убил одного медведя кулаком, как не мог и предвидеть, что станет моим вторым.

Стремительная атака, в которую вложены все силы, толчок и полет с обрыва в обнимку с медведем — так закончилась моя жизнь в прежнем мире. Меня эти сны не смущают, ведь я летел в пропасть с улыбкой. Однако мозг Реджинальда почему-то все никак не привыкнет к воспоминаниям, привнесенным в него вместе с чужой душой, и потому нередко прокручивает

В такие моменты мое дыхание становится шумным и тяжелым, словно у старика, собирающего последние силы для решающей атаки, и Гордана меня будит, тогда мы снова засыпаем и я спокойно сплю до утра.

Я просыпаюсь незадолго до рассвета и смотрю в потолок несколько секунд, затем решительно поднимаюсь. Выспался плохо, но с этим ничего не поделать, а новый день уже на пороге. Не первый раз я встречаю его после не очень благополучного сна, и, если небеса позволят, не последний. Не самые приятные сны — мелочь, к которой уже давно привык. Гораздо хуже, что сегодня я спал один.

Горди, надо думать, уже прибыла в Ровию. Я, к сожалению, пока не могу с ней связаться: после начала оккупации контакты Кортании с внешним миром оборваны. Может, оно и к лучшему: Горди наверняка скажет мне много теплых и ласковых слов за то, что я ее подпоил и отправил в виде дипломатической почты чуть ли не в чемодане. Но по-другому я не мог: Гордана не желала бежать без меня, а я не желал бросать кусочек моей милой Японии, тщательно и с любовью отстроенный в мире, где Японии, увы, нет. Потому я отправил жену при помощи знакомого из правительства, спешно покидающего страну, и сейчас готов встречать врага лицом к лицу: мое единственное уязвимое место — Гордана — уже вне досягаемости оккупантов.

Известие о начале вторжения застало меня в супермаркете, куда я зашел купить креветок и маринованных осьминожков. Я не сразу понял, что к чему, почему внезапно возникли ажиотаж, встревоженный гомон и спешка у касс, пока один из покупателей не сказал мне, что свартальвы силами не менее восьми анклавов захватили соседнюю Тильвану за считанные часы и их танки, не задерживаясь, перешли границу Тильваны и Кортании.

Поднятые по тревоге отряды кортанской армии отразили первую атаку, не особо решительную, но за танками подошли отряды пехоты, среди которых, согласно слухам, находилось от семи до двадцати магов седьмого уровня, потому темные альвы завоевали Кортанию намного быстрее, чем кто-либо мог себе представить.

Маги седьмого, последнего уровня — именно та причина, по которой в этом мире нет нужды ни в химическом оружии, ни в напалме. Ничего удивительного, что оборонительные рубежи кортанцев оказались бесполезными. Дольше всех сопротивлялся второй полк самоходных орудий, нанося по наступающим оккупантам артиллерийские удары и меняя позиции. Однако к тому времени, как я узнал о вторжении, стоя посреди супермаркета, на территории Кортании уже находилось около шести так называемых штурмовых дивизий, укомплектованных, за исключением командиров-свартальвов, людьми, которые родились и выросли на подконтрольных свартальвам землях и не сомневались в том, что свартальвы — высшая раса, служить которым большое счастье для человека. Танковые бригады при поддержке боевых магов уже двигались по Кортании, практически не встречая сопротивления. Судьба страны была решена буквально за полчаса, хотя окончательный переход под власть свартальвов занял три дня, за которые правительство успело уйти в изгнание, а вместе с ним сбежало еще порядка полумиллиона кортанцев. Вскоре пали последние обороняющиеся: на самоходный полк наткнулись вражеские разведчики, с которыми был маг шестого уровня, и через две минуты полка не стало. Из всего состава выжило лишь несколько человек.

В Гиате, втором городе Кортании, ничего не изменилось за эти дни, не считая атмосферы страха и тревоги. Только позавчера в порт вошел линкор свартальвов, сопровождаемый парой эсминцев, однако самих свартальвов пока никто не видел. В общем-то, ничего удивительного: будучи долгоживущей расой, свартальвы страдают от низкой скорости воспроизводства населения и предпочитают воевать малыми силами, состоящими из очень сильных магов, при поддержке людей-союзников. Даже на линкоре темных альвов, надо думать, их самих всего десять или двадцать, а кочегары и артиллеристы — люди.

Также в город прибыла штурмовая рота «черных камзолов», как окрестили их жители, однако все они обосновались в мэрии. А жителям Гиаты посредством газет и телевидения было предложено жить как обычно, не создавая никому проблем, и прежде всего — самим себе.

Я прошел на кухню и сварил завтрак: креветки с морепродуктами и кусочками красной рыбы. Возможно, вскоре дела с продовольствием пойдут хуже, надо есть, пока есть. Впрочем, кое-какой запас на черный день я все-таки запас.

Взошло солнце как раз к тому времени, как я поел. Полдевятого, к половине десятого должны прийти ученики утренней группы, хотя многие, наверно, не придут: из Гиаты сбежало в соседнюю страну где-то так тысяч сто-двести населения, на многих дверях и витринах висят объявления, что нужны продавцы, клерки, бухгалтеры. Город пытается жить, как прежде, но получается не очень, а ведь пока тут свартальвов еще даже не видели. Что будет, когда они соизволят объявиться? Хороший вопрос.

Я надел кейкоги, вышел в главный зал додзе, отодвинул в сторону дверь, чтобы видеть свой садик и пруд, и медленно, не спеша начал цикл из четырех ката. Война там или оккупация, а тренировки никто не отменял.

Примерно через час я пошел попить воды и вернулся. Полдесятого. Интересно, сколько учеников из восемнадцати появятся на занятие?

На улице, за оградой моей усадьбы, скрипнули шины. Правда, звук двигателя необычный… Я слышал такой только однажды, еще когда жил в Аквилонии. На машине с точно таким же звуком двигателя мой учитель, свартальв К'арлинд, отбыл на свою родину после двадцати девяти лет в изгнании. Кажется, у меня гости.

Он появился на пороге почти бесшумно, высокий, изящный, чем-то напоминающий К'арлинда свартальв в изысканном, на свой лад, камзоле, с нагрудным офицерским знаком, на поясе — кобура с пистолетом и сабля в ножнах.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга молча, я — сидя в центре зала на татами, он — стоя у входа.

— Должно быть, ты и есть тот самый мастер Реджинальд Куроно, в прошлом — Реджинальд из Дома Рэмм, о котором я так наслышан, — сказал он по-кортански с легким акцентом и сделал шаг внутрь.

За ним следом вошли и остановились у двери еще два свартальва, с автоматами и в касках, но при этом в довольно вычурных длиннополых камзолах и с саблями. У темных альвов очень своеобразное представление о военной форме. Их автоматы — также своеобразного дизайна, но слегка гнутые рожки магазинов — такие же, как у «калашникова».

— Ты наслышан гораздо лучше, чем мне бы хотелось, свартальв, вошедший в мой дом в обуви, — холодно ответил я.

Он сделал еще два шага, а затем опустился на татами напротив меня, скрестив ноги.