Оккупация
Шрифт:
Свартальвы — семеро мужчин вместе с Альтингом и одна женщина — приехали наутро следующего дня на броневике в сопровождении двоих солдат-людей. При себе у них были пистолеты, сабля — только у Альтинга. Видимо, клинки у них — признак ранга.
Они вошли на территорию усадьбы, как обычно, без стука, к этому моменту я уже вышел из додзе и встретил их, стоя на пороге.
— Вот и мы, — возвестил Альтинг.
— Не «вот и мы», а «здравствуйте, учитель», — оборвал я его. — С оружием сюда не входят, оставьте снаружи.
— А вчера ты не возражал против оружия, — ухмыльнулся Альтинг.
— Ты уж определись, входишь сюда как интервент или как ученик, одно из двух. И раз ты вспомнил про вчера — вспомни
Одно мне в Альтинге все же определенно нравится: его самоконтроль безупречен. Кто-то из его товарищей удивленно хрюкнул при упоминании горла, зато сам Альтинг не то что не выказал неудовольствия от всего, что я ему высказал — даже желваками не заиграл.
Он что-то бросил остальным и вышел на улицу, те двинулись за ним. Через пару минут они вернулись, уже без оружия, оставив его в броневике под присмотром слуг.
— Мы готовы к тренировке, — сообщил Альтинг.
— Представляться у вас в Свартальвсхейме — признак дурного тона, да?
— Нет, но у нас правила приличия требуют дать собеседнику зацепку, чтобы он мог поострить, — ответил он с абсолютно серьезной миной, — это Миннас, Кайдинг, Т'Альдас, Вейлинд, Риннис, Рунтинг и Тантиэль.
Я внимательно их рассмотрел. Опасался, что у меня будет синдром «все альвы на одно лицо» — но нет, лица разные. А вот выражение лиц — почему-то у всех одинаковое.
Я, конечно, по чтению лиц не знаток, особенно если это лица свартальвов, но мне показалось, что на них оставили свои отпечатки усталость и равнодушие. Свартальвы, равно как и светлые альвы — народ, одаренный магией поголовно, и если среди людей чрезвычайно малочисленные маги зачастую являются привилегированным слоем населения или дворянами, то у свартальвов не-магов просто нет в принципе, и подавляющее их большинство обладают способностями, по человеческой системе классификации примерно равными второму уровню. Именно двойки и образовывают «чернь» свартальвов. Процент «первых уровней» же весьма невысок, но родиться единичкой в Свартальвсхейме — все равно, что родиться безногим, безруким или слепым. Видимо, именно потому моя мать, точнее — мать Реджинальда, урожденная Сабурова и наполовину свартальв, сбежав в Свартальвсхейм, предпочла оставить трехлетнего меня — ну или Реджинальда — в Аквилонии. Может быть, она понимала, что среди людей я буду пусть номинальным и бесправным, но дворянином. А может, ей, магу с великолепным шестым уровнем, просто ни к чему была обуза в виде ущербного сына-единички.
И вот передо мною стоят восьмеро свартальвов с первым уровнем дара. Действительно ли я вижу на их лицах усталость от жизни изгоя? Вполне вероятно. И равнодушие тоже легко объясняется: они просто живут, плывут по течению. У них нет ни стремлений, ни амбиций, потому что социальная лестница свартальвов состоит из уровней дара, и первому уровню на вторую ступень подняться почти невозможно. Все равно что неприкасаемые в Индии. Вылезти из шкуры, прыгнуть выше головы и занять мало-мальски приличное место — невозможно, сам Альтинг, надо думать, исключение. Может быть, и остальные семеро тоже пытались, пытались, пытались — и устали биться, словно рыба об лед. Потому и смотрят они хмуро на неласковый мир, и я вполне их понимаю.
И мне их даже немного жаль. Ну почти.
— Где ваша тренировочная форма? — спросил я.
— На нас, это и есть принятая у нас тренировочная форма, — сообщил мне Вейлинд с сильным акцентом.
Сдается мне — упарятся они в ней, но это их проблемы.
— Хорошо, начинайте разминку. Заодно погляжу, какую разминку у вас практикуют.
Свартальвы переглянулись.
— В смысле — разминку? Какая разминка?
Тут уже и я немного удивился.
— Вы что же, не проходили хотя бы минимальный курс армейской рукопашки?
— Проходили.
— И что, ваши тренировки не начинались с разминки?
— А при чем тут рукопашка? — спросили одновременно Вейлинд и Альтинг и последний уточнил: —
Я усмехнулся.
— Дайте угадаю. Несколько никчемных единичек пришли ко мне в надежде узнать мои секреты и благодаря им в одночасье стать чем-то большим, ага? Только, к вашему сожалению, не существует ни мастерства пустотного щита, ни способа пробивать элементно-кинетические щиты: все это лишь часть «пути пустой руки». И дойти по нему к мало-мальски стоящим достижениям можно, лишь приложив большие усилия и вытерпев сильные страдания и лишения. Мой учитель магии, К'Арлинд, упоминал, что знал лишь одного пустотника, сумевшего использовать щит трижды кряду. И это вы, изначальные носители магии, постигшие высоты и глубины чародейства. Я этот рекорд побил. Хотя в магии ничего не смыслю и ничего не могу. Вам не пришло в голову, что мой путь отличается от ваших традиционных магических путей? Что источник моего мастерства лежит не в магии? «Путь пустой руки» имеет гораздо более глубокий смысл, нежели просто бой без оружия. Но это вы постигнете еще не скоро.
— Чушь, — ответил Вейлинд.
— По-моему, ты нам заливаешь, человечек, — добавил Рунтинг, а Миннас согласно кивнул: — да ты, никак, свартальвов держишь за кретинов, хотя на самом деле все наоборот…
Я улыбнулся:
— Что ж, первое занятие — всегда самое важное.
Два шага вперед — и Вейлинд сложился пополам от моего сэйкен-цуки. Доворачиваю корпус, отпускаю Рунтингу пару быстрых ударов в корпус — и он тоже падает. Тут остальные оправились от ступора и попытались навалиться на меня скопом, но одного я отправляю на землю прямым маэ-гэри, шаг в сторону, круговой блок с отбивом, удар, снова шаг в сторону, двойка вперед и уширо-гэри назад.
Я перевел взгляд на Альтинга и Тантиэль, которые остались на ногах, так как не приняли участия в шестисекундной драке.
— Опыт и здравомыслие — великие сокровища, — ухмыляюсь я.
Хотя в случае с Тантиэль, скорее всего, дело не в здравомыслии, а в растерянности: она стоит, моргает ярко-оранжевыми глазами и пытается понять, что же вообще произошло.
Делаю пару шагов назад, чтобы все лежащие и стонущие были передо мною.
— Обучение пути пустой руки невозможно без глубочайшего уважения к учителю, — говорю я тоном лектора. — Полагаю, теперь вы будете меня уважать, если не всем своим сердцем, то, по крайней мере, печенью. Первое правило: при входе на территорию додзе — поклон учителю. На выходе — поклон учителю. Правило второе: обращаясь к учителю, говорить вежливо, почтительно и вполголоса, и только на «вы». Правило третье: учитель открыл рот — все замолчали и слушают…
— Ах ты грязный презренный человечишка, — прошипел, кое-как оправившись от удара, Вейлинд, — ты осмелился поднять руку на свартальва, который выше тебя…
Он попытался встать в полный рост, но заработал маваси-гэри вполсилы в лицо и свалился обратно.
— Ты выше меня на полголовы, — сказал я, — и это никак тебе не помогло. Я открою вам всем один секрет… Даже не секрет, а простую жизненную истину. Научиться можно только у лучших. Придя сюда учиться моему мастерству, вы априори признали, что я лучше вас. Это первое. Второе — как говаривал один человек, лучше быть первым в деревне, чем вторым в столице. Применительно к нам с вами — лучше быть всеми уважаемым человеком, чем всеми презираемым свартальвом. Вы — отбросы. Изгои. Отщепенцы. Неудачники, внутренне смирившиеся со своей незавидной участью. Я тоже родился неудачником — но стал достойным человеком. Вот всего лишь один критерий: я открыто перечил правой руке императора и не дал ему того, чего он добивался. Кто-то из вас когда-нибудь смел перечить своему правителю? Или хотя бы вышестоящему офицеру? Сомневаюсь. Я могу то, что может мало кто из свартальвов — а может, вообще никто. Так что советую сразу четко понять ваше место: найти верный путь можно, только точно зная свое исходное местоположение. Вопросы есть?