Окликни меня среди теней

Кривенко Евгений Владимирович

До рощицы было далековато. Оптический прицел приблизил засохшие, болезненного вида деревца. Русов навел перекрестие на один из стволов и потянул спуск. Грохнуло, пистолет рванулся в руках, и Русову вмазало прицелом в лоб. Не будь резинового наглазника, точно бы остался синяк. Послышался резкий свист удалявшейся пули, но ни одно деревце даже не покачнулось.

Болдуин добродушно рассмеялся.

– Спуск слишком мягкий, - со стыдом пробормотал Русов, передергивая затвор. Было неудобно делать это левой рукой.

На

этот раз он потянул спуск плавно, задержав дыхание, готовый к удару отдачи. Одно деревце покачнулось и упало. Русов передернул затвор и выстрелил снова - другое деревце снесло, как невидимым топором. Третье надломилось, но не упало, запутавшись ветвями среди соседей. К пятому выстрелу Русов расслабился, и пуля только срубила случайную ветвь. Он опустил оружие и потер кисть руки, заболела с непривычки.

– Неплохо, - буркнул Болдуин.
– Надо как-нибудь соревнование устроить, у меня под гаражом тир есть. Дай покажу, как перезаряжать.

Он достал горсть патронов и Русов с любопытством поглядел: кончики некоторых пуль были надрезаны крестом.

– Это чтобы свалить зверя наверняка, - объяснил Болдуин, перезаряжая пистолет.
– Такая пуля, если попадет, разворачивается лепестками, рана получается величиной с кулак, и дичь с ней далеко не уйдет. А обычная пуля застрянет в теле или пробьет насквозь - зверь убежит на десяток миль и будет мучиться, пока не сдохнет, без собак не сыщешь. Так что ложная гуманность тут ни к чему… Понял, как заряжать? Попробуй сам.

Русов повторил манипуляции Болдуина.

– Хорошее оружие, - признал он.
– И прицел удобный.

– Ну, на этот раз оптика вряд ли понадобится, - проворчал Болдуин.
– Стрельни-ка еще разок.

Русов выпустил вторую обойму, свалив на этот раз четыре деревца, так что роща стала походить на лесосеку.

Болдуин махнул рукой:

– Хорошо! А теперь поехали, до темноты на ночлег стать надо.

У Русова потеплело на душе: в Америке к нему относились со снисходительным пренебрежением, наконец-то дождался похвалы.

Через некоторое время въехали на мост над широкой рекой. «Огайо», - прочитал Русов на дорожном знаке. Солнце клонилось к западу, обливая воду красноватым глянцем. За рекой Болдуин опять свернул, на шоссе поуже, а еще через полчаса они увидели, что дорогу впереди перегораживает машина.

– Неужели бандиты?
– прорычал Болдуин, - Ну, им не поздоровится, у нас два ствола. Главное, целься в людей, а не в машину. Они не выдерживают прицельного огня, уходят.

Он стал притормаживать, вглядываясь, и облегченно вздохнул:

– Это полиция. Даже номер знакомый. Сейчас спросим, чего им надо?

Остановились. Подошел полицейский в кожаной куртке и нагнулся к окну.

– А, Болдуин. Опять на охоту в наши края?

– Привет, Джеф, - протянул руку Болдуин.
– Почему дорогу перекрыли, оленей сторожите? У меня лицензия есть, все путем.

– Нет, - полицейский мельком, но внимательно поглядел на Русова.
– Взбесился тут один. Загрыз двоих в городке и сбежал в поля. Сейчас гонят с собаками, район оцеплен. Придется подождать, никуда твои олени не денутся.

– Опять черное бешенство, - вздохнул Болдуин и обернулся к Русову: - Давай-ка вылезем. У меня бинокли есть, может, чего увидим.

Забрались по скобам на крышу фургона и сели, свесив ноги. Болдуин положил пистолет рядом, мало ли что.

Полицейская машина и фургон стояли посреди убранного поля, серое полотно дороги пересекало его в сторону темного перелеска, вдали вырисовывались синие холмы. Направо и налево уходило красное жнивье, а дальше обзор закрывали рощи. Пейзаж казался мирным, и странным диссонансом звучал озлобленный лай собак.

– Двух загрыз, - поморщился Болдуин.
– Как не уследили? Черное бешенство ведь несколько дней развивается. Было время, чтобы его изолировать.

– Близкие пожалели, наверное, - предположил Русов.
– И у нас такие случаи бывали.

Болдуин яростно теребил бороду.

– Жалость в нынешние времена дорого обходится, это вам не прежний мир… - Он вытянул руку: - Гляди!

От рощи отделилось темное пятно. Русов поднес к глазам бинокль, и пятно превратилось в человека: согнувшаяся фигура мчалась по жнивью, виляя из стороны в сторону и дико размахивая руками. На мгновение подняла голову, и Русов содрогнулся при виде пепельно-серого лица с белым оскалом зубов.

Следом одна за другой вымахнули собаки - но, хотя расстилались над жнивьем, никак не могли сократить расстояние до бегущего. Лай стал оглушительным, и Русов опустил бинокль. Беглец был уже недалеко, с невероятной быстротой миновал поле и приближался к дороге в сотне метров впереди.

От рощи послышалось ржание - краем глаза Русов увидел, как появились всадники. Полицейский вышел из машины, облокотился о крышу и, когда неистово мчащаяся, почти нечеловеческая фигура пересекала шоссе, открыл огонь из пистолета. Прозвучала частая дробь выстрелов, но одержимый даже не споткнулся, продолжая бежать через поле.

Раздираясь от лая, перенеслись через дорогу собаки, с ржанием и топотом нахлынула конская лава, и погоня скрылась в роще. Полицейский постоял, опустив руки, а потом сел в машину.

– Ну и дела, - пробормотал Болдуин.
– Несется как олень, не догонишь. На несколько дней его хватит, а потом погибнет от истощения. Если раньше не подстрелят, конечно.

Некоторое время сидели молча. Стих лай, померк красноватый свет, стало холодать. Полицейский высунулся из машины:

– Можете ехать. Только будьте осторожнее: он вроде бы побежал на север, но может повернуть и на восток, как бы ни устроил охоту на вас.