Окна во двор (сборник)
Шрифт:
Я рассказываю:
— Мой дядя Женя, мамин старший брат, с детства был бешеный. Ворвется в комнату, схватит нож, крикнет: «Зарежу!» — и бегом во двор, а бабушка с дедушкой за ним, ловить, нож отнимать. В войну попал в штрафбат: поднял оружие на командира. Выжил. Вернулся с ранениями и с медалями. Медали раздарил родственникам, о Сталине только матом. И ничего ему за это не было. Потом был бригадиром монтажников на Байконуре. Героя Соцтруда ему не дали, потому что был дядя Женя картежник, выпивоха и скандалист. Но на доске почета Свердловского
не смейся, паяц!
Способные люди
Вот история, которую рассказал писатель Рекемчук.
В одном областном центре в 1950-е годы открылся оперный театр.
Начальству очень понравилось ходить в оперу. Что-то было в этом особое, изысканное, столичное. Фойе, буфет. Обком, горком, исполком прогуливаются в антракте. Ложи блещут платьями высокопоставленных дам.
Особенно полюбила театр жена первого секретаря обкома. Во втором сезоне она повелела, чтобы сыграли ее любимую оперу «Паяцы». Главный дирижер получил соответствующий приказ. Он поручил директору поехать в Москву, привезти партитуру и голоса. Но у бедняги директора в семье была ровно та самая ситуация, как в одноименной опере, и все в городе это знали. Осмеяния своей разбитой любви на виду у всего областного бомонда он бы просто не перенес. Поэтому, вернувшись, он заявил, что нет в московских нотных магазинах данной партитуры, не говоря уже о голосах.
Но с супругой хозяина такие фокусы не проходили. Она велела передать: «Чтоб было! Или разгоню всю вашу капеллу бандуристов!» Главный дирижер впал в депрессию, но выручил старый скрипач. Он по памяти насвистел всю оперу, кто-то ее записал, потом расписали на голоса и так сыграли.
А директор театра тихо страдал в углу директорской ложи.
Бывают, бывают люди с выдающимися способностями. Как этот неведомый скрипач. Как некий фальшивомонетчик из Свердловской области, который, сидя в тюрьме, по памяти вырезал клише для четвертака и ухитрился передать на волю.
симуляция и сюрсимуляция
Теория стирания
У меня был один знакомый симулянт.
Он приходил к врачу и говорил, что знает, как на самом деле устроен мир. Что его теория объясняет все мировые проблемы, кризисы и казусы.
— Что за теория? — спрашивал доктор.
— Теория стирания.
— То есть?
— Да очень просто! Смотрите сами. Деревья стираются о воздух, воздух — о деревья. Подметки об асфальт — асфальт о подметки. Волны стираются о берег, но и берег стирается о волны! Скоро весь мир сотрется к черту!
Врач, понятное дело, ставил ему вожделенный психиатрический диагноз. Ибо эта «теория стирания» по науке является разновидностью так называемого бреда Котара (по имени французского психиатра Jules Cotard). Бред всеобщего разрушения и распада.
Но один врач все-таки спросил его:
— Так-таки все на свете стирается? Ну, а как же тогда дети растут?
— Это не они растут. Это мы стираемся.
Конечно, он не страдал настоящим бредом Котара.
Но при этом он не был полноценным стопроцентным здоровяком-симулянтом, циником и врунишкой.
Потому что психически здоровый человек не станет симулировать психическое заболевание.
Точно так же добрый человек не станет притворяться злым, демократ — диктатором, аскет — развратником и так далее.
зацепилось — поволок, сорвалось — не спрашивай
Room at the Top
Лифтер поднес Татьяне Николаевне сумку к двери.
Она достала ключи. Дверь не отпиралась. Позвонила. Никто не открыл. Громко постучала. Никакого ответа.
— Вызвать слесаря? — спросил лифтер с вежливой заботой во взоре.
— Идите, идите, — сказала Татьяна Николаевна. — Надо будет, позвоню.
Лифтер ушел, она вдавила кнопку и держала минуты полторы.
Щелкнул замок, дверь отворилась. На пороге стоял Сергей Альбертович, замотанный в купальную простыню.
— Татуся! — просиял он. — Такая пробка! Я домой пешком шел три квартала! Такая жара, и я решил в душик.
— Душик-шмушик, — сказала она, внося сумку в прихожую. — Дверь зачем запирать?
— Да, — удивился Сергей Альбертович. — Дверь зачем?
— Ленка где? — спросила Татьяна Николаевна.
— Да, — поднял брови Сергей Альбертович. — Где Леночка?
Татьяна Николаевна прошла через холл в гостиную, а потом в смежный с нею кабинет. Сергей Альбертович босиком пошлепал за ней.
В кабинете, в полумраке, на большом диване лежала Леночка, племянница мужа Татьяны Николаевниной сестры, из города Армавира. Приехала подавать документы в вуз. Лежала, положив ручки под щечку и якобы заснув, совершенно голая. Брюки, блузка, трусики и лифчик были разбросаны по всей комнате.
— Вот это да! — сказал Сергей Альбертович. — Татусик, я пойду домоюсь.
И ушел, оставляя на паркете изящные узкие следы.
Татьяна Николаевна зажгла люстру, больно ткнула Леночку пальцем в голый бок.
— Ах ты, господи… — сказала она. — Давай, давай, открывай глазки. Видишь ли, Сергей Альбертович — гомосексуал. Гей. Поняла? А я при нем — жена-прикрытие. «Борода» так называемая. Нельзя ему, при его положении, неженатым быть. Ясно тебе? Чем выделываться, лучше б меня пожалела.
— Дела! — Леночка села и приоткрыла рот.
— Как сажа бела… — неожиданно народным голосом сказала роскошная и великосветская Татьяна Николаевна. — Ой, беда, беда… Собирайся-одевайся, десять минут у тебя есть, зачем мне в доме такая гадюка?
Леночка стала подбирать свою одежду. С пола, с кресла, с письменного стола.
— Красивая ты, — вздохнула Татьяна Николаевна. — Девять с половиной минут осталось. Закопаешься — охрану вызову, помогут.
Ближе к полуночи Леночка сидела в кафе в компании очень милых интеллигентных ребят — один журналист и два режиссера. Она пила вино, хохотала и уже не вспоминала про этих странных неприятных людей.