Око Бога
Шрифт:
Он не будет целовать ее там, ведь правда? Она никогда не видела такого и не слышала о таком.
— Вали! Что это?
Вали усмехнулся, заставив ее застонать и дернуться под ним.
— Тссс. Поверь мне, любимая. Погоди и увидишь.
Она чувствовала его дыхание на самом интимном месте. Он хотел поцеловать ее прямо туда.
Сначала, правда, он этого не сделал. Вместо этого одной рукой он подхватил ее за бедра, а второй чуть развел их. И вот уже его пальцы коснулись ее там, где сама Бренна касалась себя лишь во время купания или
Бренна и раньше ощущала волнение внизу живота, и совсем юной она как-то коснулась себя там один или два раза, но ощущение было непонятным, и она не стала делать этого снова. Но с Вали было совсем иначе.
Когда кончики его огрубевших от оружия пальцев начали снова и снова касаться этой ноющей точки, все в мире для Бренны перестало существовать.
— Вали! Вали! — выдохнула она, боясь и желая одновременно.
Вот, где ее нужда получит удовлетворение. Вот, где все должно случиться. И когда это случится, все для нее станет другим.
— Ах, Дева-защитница. Ты мокрая от желания. Мне нужно попробовать тебя на вкус.
Его язык коснулся той маленькой точки, на краю которой, казалось, балансировал ее рассудок, и Бренна потеряла контроль над телом и разумом.
Она не могла сказать, что делало ее тело, потому что разум ее улетел на ночное небо, усыпанное звездами. Это было настолько совершенно — это ощущение, в котором были все удовольствия, которые она когда-либо испытала, и вся боль, вся любовь и все потери, все жизни и все смерти. Все сразу.
После нескольких ударов сердца все было кончено, и она медленно пришла в себя. Ее бедра были прижаты к лицу Вали, ее руки вцепились в его волосы. Дыхание было быстрым, как после битвы. Бренна и чувствовала себя так, словно только что закончился бой.
Она расслабленно лежала, все еще дергаясь от прикосновений его языка и бороды, и Вали поднял голову, улыбаясь.
Его борода была мокрой. Даже в полумраке комнаты ей удалось видеть отблеск влаги. Это была ее влага.
— Я даю тебе обещание, моя Бренна. Я постараюсь, чтобы ты очень хорошо почувствовала, что такое удовольствие. Познают любовь и твое тело, и разум, и сердце. Я буду любить тебя изо всех сил.
Он положил руки по обеим сторонам ее тела и поднялся, опрокинув Бренну обратно на мех, когда навис над ней.
— Но сначала, моя любовь, я должен буду причинить тебе немного боли. Надеюсь, совсем немного.
Он взял ее руку и опустил вниз, пока она не коснулась пальцами влажных завитков своего интимного места. Его интимный орган тоже был там, между ее раздвинутых бедер.
— Почувствуй меня, Бренна. Возьми его в руку. Я хочу, чтобы ты узнала меня, прежде чем я возьму тебя.
Он сжал ее руку вокруг своей длины и застонал, когда она обхватила его и слегка подвигала рукой. Бренна видела других мужчин, но как-то не задумывалась о том, что у них между ног. Некоторые мужчины казались особенно гордыми своими размерами, другие гордились меньше. Вали был тем, кто мог бы гордиться.
Ее
— Ты меня с ума сведешь. Мое желание велико, Бренна. Ты позволишь мне тебя почувствовать? Мне нужно твое тепло.
Пытаясь изобразить улыбку, она убрала руку.
— Пожалуйста. Я тоже хочу этого.
Она не была уверена, сможет ли пережить еще один полет к звездам, но подумала, что против такой смерти совсем бы не возражала.
Испустив долгий стон, Вали взял ее за руку и снова опустил к своему органу.
— Держи меня, пока я вхожу в тебя. Я хочу, чтобы ты почувствовала это.
Затем он помог ей обнять ногами его талию. Уложив Бренну так, как было ему нужно, Вали взял ее за руку и снова опустил вниз.
Его лицо нависло над ней, его волосы, накрыли их. Не спуская с Бренны серьезных глаз, он сказал:
— Прости меня, любовь моя. Другого пути нет.
Затем он прижался к мягкой, набухшей нежности ее самого чувствительного местечка — и она потеряла способность дышать.
Она никогда такого не испытывала. Это было вторжение в ее тело, словно сажание на кол. Вали убрал свою и ее руку и навис над Бренной.
— Будет лучше, если я разорву твою девственную преграду быстро. Потом будет хорошо. Клянусь, Бренна.
Его слова заставили ее беспокоиться. Она ощущала растяжение, но не боль, но боль маячила в ее сознании как неизбежное условие вторжения, которое Вали вот-вот совершит. Бренна сделала глубокий вдох и заставила себя собраться с силами. Он увидел, что она готова, и, кивнув, двинулся вперед, — сильно, резко, так, что его бедра ударились о ее…
…и пришла физическая боль, настолько острая, что Бренна охнула и застонала. И все же это было терпимо. Ощущать его большой толстый стержень внутри себя было странно, и это смутило ее. Боль уже проходила, и Бренне почему-то хотелось, чтобы он двинулся в ней.
Она посмотрела в глаза Вали, по-прежнему прикованные к ней. Каждый его вдох казался вырванным из груди, его руки дрожали. Он осторожно толкнулся внутри нее, и ощущение было таким приятным, что глаза ее закатились.
— Ах, Бренна. Теперь ты моя.
Его голос звучал ниже, чем обычно, и был полон напряжения.
Это обеспокоило ее. Он присвоил ее. Уединенная жизнь давала Бренне власть над собственным телом. Даже когда она была рабом, никто не нарушил эту границу. И теперь она была его. Вали. Больше не своя собственная.
— А ты мой? — спросила она, надеясь и страшась ответа.
Он посмотрел на нее напряженным, смущающим ее взглядом. Покраснев, Бренна попыталась отвернуться, но он опустился на локти и поймал ее голову своими руками. Вали заставил ее снова посмотреть на него. Его большой огрубевший палец очертил линию ее скулы под правым глазом.