Око Бога
Шрифт:
Вали намеренно использовал имя, которое она ненавидела; он был раздражен и устал от погони за ней. Ее лицо потемнело, и она снова повернулась к реке, не отвечая ему.
Сократив расстояние между ними, он встал перед ней.
— Я верил, что мы становимся ближе, но ты снова меня избегаешь. Я ошибся в твоих чувствах?
Он знал, что нет. Он натыкался на ее взгляд достаточно часто, даже когда она садилась далеко от него. Вали знал, что Бренну к нему тянуло. Но он хотел, чтобы она сама это сказала.
Она вздохнула.
— Я не понимаю…
Он нетерпеливо
— Да, я знаю. Ты повторяешь это снова и снова. Я хотел помочь тебе понять меня. Но ты, кажется, не хочешь обо мне ничего знать. Но я знаю, я вижу, что между нами что-то есть. Я это чувствую, и я вижу, что и ты чувствуешь это. Скажи мне, что я неправ, скажи мне, чтобы я оставил тебя в покое, и я оставлю. Если нет, Бренна, тогда скажи мне, чего ты хочешь от меня.
Она прошла к берегу несколько шагов, остановившись у самой кромки воды. Присев на корточки, опустила в воду руки и вытащила пригоршню блестящих округлых камушков. Затем швырнула их все разом, так что они ударились о воду, словно дождь, образовав маленькие водовороты.
— Мои родители были фермерами. Мы жили в крошечном поселке рядом с Холсгрофом.
Он полагал, что так и есть; они впервые встретились в лесу за Холсгрофом. Но она говорила о своем детстве, и он молчал и не перебивал ее.
— Мой отец сказал мне однажды, что я родилась с открытыми глазами, лицом к миру, и повитуха чуть не уронила меня, когда увидела мое лицо. Она не смогла остаться, чтобы помочь маме, и мой отец позаботился о нас обоих. Прежде чем опустилась ночь первого дня моей жизни, все наши соседи знали, что я родилась с глазом Великого Отца. У моих родителей было до меня четыре сына. Первые три погибли в бою, а четвертый умер от лихорадки. Я родилась поздно. Некоторые люди говорят, что — я дар богов, но кто-то считает меня наказанием.
Она встала и повернулась, ее глаза прожигали его.
— Ты знаешь, что я такое, Вали? Я человек. Я была маленькой девочкой, а теперь я женщина, и это все, что я есть.
Он сделал шаг к ней.
— Я знаю это.
— Почему? Почему ты знаешь, а другие нет? Даже мои родители в это верили. Моя мама хотела, чтобы меня учила вельва (Прим. Вельва, Вёльва, Вала или Спакуна (др.-сканд. V"olva, Vala, Sp'akona) — в скандинавской мифологии провидица), чтобы она «научила» меня пользоваться своими «дарами» и заодно искусству целителя. Она договорилась с ней. Она думала, что я принадлежу лесу, деревьям, что я пророчица. Именно поэтому я ушла из дома в середине ночи. Мне было тринадцать. Эйк взял меня в свой дом в качестве раба, потому что он считает, что меня ему подарили боги. Но это неправда. Я вижу своим глазом только этот мир. Тот же мир, который видишь ты. А никто не видит меня такой, какая я есть.
— Я вижу. Бренна, я вижу. Я вижу тебя.
Он сделал еще два шага. Она не отпрянула, и он подошел совсем близко, на расстояние протянутой руки.
— Почему? Вот чего я не понимаю. Что я не могу понять. Почему ты видишь меня, а другие нет?
Вали протянул руку и поймал ее руки за запястья.
— Потому что я люблю тебя.
Звук,
— Бренна, погоди. Девушка, которая спасла меня в лесу много лет назад, была очень храброй. Твое сердце, а не глаза заставило тебя встать и закричать.
— Он сбежал от моих глаз. Так же, как и ты, — она снова дернулась, и на этот раз он потянул ее к себе.
— Я был молод и ничего не понимал. Он был настоящим идиотом. Но это не важно. Важно то, зачем ты встала. Я не верю, что это Один вытащил тебя из укрытия и поставил перед моим отцом. Ты сделала это. Маленькая девочка с большим сердцем.
Она смотрела на него большими и блестящими глазами. Ее волосы танцевали на ветру, целовали ее лицо и улетали, чтобы вернуться снова. Вали отпустил ее руку и приподнял свободной рукой подбородок. Их глаза встретились.
— Бренна. Скажи мне, чего ты хочешь от меня. Если это в моих силах, я это сделаю.
— Я не знаю, — прошептала она. — И не понимаю, как мне узнать.
— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? — он думал, что знает ответ. Он надеялся, что знает. Но она молчала. — Бренна?
Она моргнула и покачала головой.
— Я не…
— Тогда я помогу тебе понять.
Вали наклонил голову и поцеловал ее.
Губы у нее были полные, мягкие и податливые, сначала он позволил себе целовать ее, просто прикасаясь губами к губам. Бренна не ответила, но он чувствовал, как быстрее забился под рукой ее пульс.
Он скользнул губами по ее губам, и его тело отреагировало на ее мягкость и сладость, на осознание того, что и она его хотела, хоть и оставалась спокойной. Скользнув другой рукой по ее бедрам и обхватив Бренну за талию, Вали притянул ее вплотную к себе. Она поддалась медленно, почти нехотя, и Вали начал сомневаться, а стоит ли продолжать. Может быть, ей совсем и не нравится.
Но ее дыхание сорвалось и стало быстрее, и Бренна издала легкий стон, который прозвучал для него настоящей музыкой.
Он открыл рот и коснулся ее губ кончиком языка, надеясь на ответ.
Она ахнула и выскочила из его объятий, прижимая руки ко рту. Вали, замерев, подумал, что понял, наконец, где проблема. Он поймал ее руку и потянул к себе снова, отмечая, как вздымается ее грудь, как расширились и блестят глаза.
Заменив руку ртом, он поцеловал бархатистую кожу кончиков пальцев.
— Бренна. Ты девственница?
Вместо ответа она опустила глаза и попыталась высвободиться. Он не отпустил ее.
Вали думал, что она спала с ярлом Эйком. Он пытал себя, представляя, как она совокупляется с этим стариком. И, чтобы сделать мучение невыносимым, убеждал себя, что ей это нравится. Но неужели она была еще невинной? Невинная во всем, даже в прикосновениях — и даже в поцелуях, ведь реакция ее была красноречива?
О, тогда она будет действительно только его, и он никогда ее не отпустит.
— Бренна, скажи мне. Ты никогда?
Глаз она не подняла, но покачала головой.
— Нет. Кто захочет меня?