Око Бога

Фанетти Сьюзен

Погладив кобылу по шее, успокаивая ее, он ударил ее лезвием по горлу, делая глубокий надрез, и рука его сразу же обагрилась кровью. Фрейя упала на колени, и Вали опустился с ней, нежно шепча ей на ухо ласковые слова. Когда кобыла умерла, ее голова просто коснулась земли, и там и осталась, как будто Фрейя задремала.

Эмоции хлынули из сердца Вали. Он мало заботился об этом животном, но знал, что его жена любила эту кобылу, и он любил свою жену. Он наклонил голову и зарылся лицом в длинные, кремовые пряди гривы.

—

Бренна, — шепотом позвал он, его горло сжалось, на сердце было тяжело. — Моя любовь. Будь сильной. Я иду.

Ему не приходило в голову, что ее может не быть в живых. Он даже не думал о таком. Она была жива, и она ждала, и он придет за ней.

Глава 19

Жук неуклюже полз по земляному полу возле лица Бренны, и она дернула своими скованными руками и поймала его, быстро съела и огляделась, надеясь увидеть еще. Ее первая еда за несколько — она уже не знала сколько — дней.

Дневной свет пробирался сквозь щели в стенах. Свет солнца и звезд мог помочь ей отслеживать время, но Бренна не знала, как долго пробыла без сознания, и не могла вести счета дням.

Колдер жестоко избил ее, и она пришла в себя уже на берегу. Бренна попыталась освободиться, но он снова избил ее, и она очнулась уже на корабле в открытом море.

Они даже не одели ее. Бренну швырнули на пол каюты в ночном белье, а сверху накинули меха. Воду ей давали мало и редко, еду вообще не давали. К тому времени, как они высадились в Гетланде, она была почти в бреду от холода, голода и лихорадки.

Леиф был там, но он просто наблюдал за ней и ничего не делал. Он даже не говорил с ней. Да и никто не разговаривал с ней. Она пыталась как-то заговорить и получила пинок в голову. Бренна провела плавание в молчании, полном ужаса и страдания.

Леиф был с Эйком, даже сейчас. Мысль о том, что все они были преданы человеком, которому полностью доверяли, которого они любили, который вел их в их походах, зажгла жаркий огонь ненависти в ее душе. Это был тот самый огонь, что удерживал Бренну в живых и не позволял ей сдаться.

С веревкой на шее и запястьях, в нижнем белье ее вытащили с корабля в Гетланде. Люди всего города собрались, чтобы поглазеть на унижение Ока Бога. Бросив ее в какой-то темный пустой амбар, они сковали запястья и шею Бренны цепями.

Цепь, идущая от шеи, была прикреплена к кольцу, вбитому глубоко в пол. Длина ее была едва ли больше, чем расстояние от кончиков пальцев до локтя. Бренна не могла сидеть. Она едва могла двигаться. Когда ей требовалось сходить по нужде, она делала это там же, где лежала.

С тех пор, как они оставили ее здесь, никто не навещал ее. Даже воду не приносили. Бренна не знала, сколько прошло времени, но заточение казалось бесконечным. Она знала, что долго так продолжаться не может. Без воды, слабея с каждым днем, она проживет совсем недолго.

Она не понимала

цели Эйка. Если он хотел убить ее, то почему просто не перерезал ей горло? Бренна не могла вернуться к нему в качестве Девы-защитницы, он слишком сильно ее унизил. И она боялась, что он убил Вали. Нет, она знала, что он это сделал. Бренна слышала разговоры налетчиков во время плавания. Они оставили после себя только разрушения и смерть.

Эйк знал ее; он должен был знать, что она больше никогда не станет ему служить.

Так почему она еще жива? Это из-за ее глаза? Но если это так, если он боялся гнева Одина, то почему она прикована к земле?

Понимая, что ответ ей ничего не даст, Бренна, тем не менее, сосредоточила на нем свои мысли. Ей нужно было чем-то занять свой ум, хоть как-то пытаться сохранить здравомыслие, чтобы не сойти с ума от безнадежности и боли. Она думала и думала, и ждала, пока еще один жук залетит в ее тюрьму, и, наконец, усталость взяла свое, и Бренна уснула.

oOo

Скрип и лязг железных петель разбудили ее. Комната была темна; наступила ночь. Прошло несколько часов? Или дней? Она не знала.

Глядя в темноту, в сторону открытой двери, Бренна пыталась разглядеть того, кто пришел. Человек не принес с собой факела, но было достаточно света звезд, чтобы обрисовать очертания коренастого тела.

Мужчина. Зачем пришел? Никто еще не использовал ее как игрушку для утех, но это было неизбежно, и Бренна знала, что рано или поздно это случится. Возможно, это и было наказание Эйка — превратить ее в раба, в шлюху.

Дверь закрылась, свет пропал. Бренна ждала.

Потом она услышала знакомый звук плещущейся воды в деревянном ведре и постукивание ковша о его стенку. Ее пересохшее горло сжалось в предвкушении.

— Бренна.

Голос Леифа убил ее надежды. Если он пришел, чтобы дать ей воды, она не примет ее. Она ничего от него не примет. Бренна не говорила много дней, и жажда ослабила ее голос, но все же, собравшись с силами, она открыла рот и выдавила:

— Нет.

Она услышала шаги и плеск воды в ведре. Леиф приблизился. Присев рядом с ней, он оказался достаточно близко, чтобы она смогла разглядеть размытые очертания его лица.

— У меня есть вода для тебя. И хлеб. И я хотел поговорить с тобой. Ты должна прислушаться ко мне, друг мой.

— Я ничего не возьму от тебя, — казалось, она не говорила, а каркала. — Ты мне не друг. Я бы задушила тебя этой цепью, если бы могла.

И снова Бренна услышала славную и мучительной песню льющейся воды, а затем она коснулась ее губ. Леиф тонкой струйкой полил ей лицо из ковша. Блаженная прохлада освежила ее кожу, просочилась сквозь сомкнутые губы и коснулась распухшего языка. Это было слишком хорошо. Бренна не сдержала стона.