Око Дьявола
Шрифт:
– Доктор Хемсли сейчас с пациентом. Прошу вас сесть и подождать.
Хемсли появился несколько минут спустя; невысокий, страдающий избыточным весом, он выглядел очень усталым. Не дожидаясь, пока мы представимся, он повел нас в другой кабинет.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал он, опускаясь в большое пурпурное кожаное кресло и кладя ноги на подставку. – Господин Бенедикт, – улыбнулся он, – прошу учесть, что это не моя пациентка.
– Вот как? Простите, но меня направили к вам.
– Могу я поинтересоваться, что связывает вас с госпожой Грин? Вы ее родственник?
– Нет.
Доктор
– Значит, она?
– Можете обращаться прямо ко мне, доктор Хемсли, – сказала я. – Нет, я тоже не ее родственница.
Он озадаченно моргнул:
– Тогда кто? Подруга? Вы находитесь с ней в юридических отношениях?
– Нет. – Алекс откинулся на спинку кресла, скрестив ноги. – Госпожа Грин просила нас о помощи несколько дней назад.
– Ясно. – (Я сразу же поняла, что ничего хорошего мы не услышим.) – Что ж, так или иначе, вряд ли теперь это ее волнует. Вам известно, какой процедуре она подверглась?
– Да.
– Ее связь с прежним миром разорвана. Она… – Доктор поколебался, но мне показалось, что он лишь притворяется, пытаясь найти подходящие слова. – Ее больше нет с нами. О какой именно помощи она просила?
– Она не уточняла, доктор. Просто попросила нас помочь.
– И какую же помощь вы могли бы ей оказать, господин Бенедикт?
– У нас хватает возможностей, доктор. Могу я поговорить с кем-нибудь, на чьем попечении находилась госпожа Грин?
– Мне кажется, вы не вполне поняли. Этические соображения запрещают психиатру пациентки обсуждать ее случай с кем-либо, кроме членов семьи. Таким образом, дальнейший разговор не имеет смысла. – Он встал. – Мне очень жаль, но вы зря потратили время.
Мы снова позвонили Кори. Не мог бы он встретиться с ее доктором и задать несколько вопросов?
– Нет. Все кончено, – ответил он. – В помощи она больше не нуждается. Пусть будет, что будет.
– Но возможно, кому-то угрожает опасность.
– Послушайте, Бенедикт, – сказал Кори, – если бы в ее жизни случилось нечто из ряда вон выходящее, я бы знал об этом. Никакой опасности нет.
– Но вы не знали, что она собирается стереть память.
– Оставьте ее в покое. Пожалуйста.
Естественно, нового имени Грин нам не сказали. Его не сообщают никому, даже мужу или матери. Впрочем, значения это уже не имело – даже если бы нам удалось с ней поговорить, мы все равно ничего не добились бы. Кори был прав: ее больше не существовало.
Алекс сидел в большой гостиной загородного дома, глядя на горящие в камине поленья.
– После завершения всех процедур, – сказал он, – лечебница Святого Фомы предоставит двух-трех человек, которые сыграют роль ее родных. Это я выяснил еще до того, как мы оттуда ушли. Они создадут иллюзию совершенно новой жизни.
Много лет назад Алекс обнаружил, что эту процедуру прошел его близкий друг, ничего теперь не знавший о своей прежней жизни.
– Пора заканчивать, – заявила я.
– Ну да, конечно, – улыбнулся Алекс. – Хватай деньги и беги.
Я не видела никакого смысла в посещении поминальной церемонии. По сути, это похороны, а похороны я ненавижу. Но Алекс настоял, и я пошла вместе с ним.
У Викки была просторная двухэтажная усадьба в ранневаласкийском стиле, окруженная широкими лугами, небольшими рощицами и высоким забором. Перед домом стояли два фонтана, украшенные изваяниями демонов и волков. В день поминок они не работали – то ли из-за непрекращающихся холодов, то ли из-за того, что действующий фонтан кому-то показался неуместным.
Я поинтересовалась, к кому перейдет недвижимость.
– Ее выставили на продажу, – сказал Алекс. Мы летели в скиммере и уже начинали снижаться. – Весь доход поместят на закрытый счет, с которого в адрес новой личности Викки будут делаться периодические отчисления. Она даже не узнает, откуда они приходят.
– К кому-нибудь после этой процедуры возвращалась память?
– Такое случается, но нечасто.
Получив разрешение от искина, мы опустились на парковку, примерно в миле от усадьбы. Там вместе с десятком других гостей, в должной мере подавленных, мы погрузились в лимузин, доставивший нас к дому. Двое служащих направили нас к главному входу: идти пришлось по замерзшей земле. Двери открылись, мы поднялись по каменным ступеням на портик и вошли внутрь. Нас встретила опечаленная молодая женщина, поблагодарив нас за то, что мы пришли.
Народу было довольно много – человек двести; все они бродили по нескольким гостиным и обогреваемой веранде. Появился Кори и холодно поздоровался с нами. Мы разыскали издателя Викки, пожилую женщину с усталым взглядом, которая, казалось, никогда не разжимала губ. Ее звали Марджори Квик.
Выразив соболезнования, Алекс заговорил с ней, сказав, что он большой поклонник книг Викки и что случившееся стало для него огромной потерей. Может, все же выйдет еще одна книга?
– Мне об этом ничего не известно, – ответила Квик. – К сожалению, весь последний год она провела в отпуске. Отдыхала и развлекалась. Не будем об этом.
– Но ведь она писала по книге ежегодно?
– Да. Но со временем это может утомить любого.
– Не сомневаюсь.
Квик узнала его:
– Вы ведь тот самый Алекс Бенедикт?..
Алекс подтвердил, что это действительно он, и вновь перевел разговор на Викки.
– Я читал, что она улетела на Салуд Дальний, – сказал он.
– Да. Ей хотелось уехать куда-нибудь подальше.
– Неблизкий путь. Даже с новым двигателем – месяц в один конец.
– Знаю. Но ей все равно хотелось.
Марджори начала оглядываться по сторонам, ища повод отделаться от нас.
– Вы говорите, она не работала над книгой? Но ведь такое долгое путешествие создает идеальные возможности для работы.
– На самом деле она всегда работала над очередной книгой. В той или иной степени.
– Вы встречались с ней после того, как она вернулась?
– Нет. Я не видела ее восемь или девять месяцев.
Мне показалось, что Марджори пыталась отговорить Викки от полета туда.
– Викки хотела набраться новых впечатлений, господин Бенедикт. Все просто. – Она поправила жакет. – Не будь Салуд Дальний таким дальним, авторы романов ужасов с удовольствием проводили бы там отпуск.